Страсти ума, или Жизнь Фрейда

Существует ли такая вещь, как врожденная, наследственная слабость сексуальной функции или ее нарушение? Или же это приобретается в молодые годы под влиянием внешних обстоятельств? Не является ли наследственность всего лишь умножающим фактором? Какова этиология повторяющейся депрессии? Не имеет ли она видимой сексуальной основы?

Под заголовком «Тезисы» он перечислил набор постулатов, которые послужат основанием. Фобии, галлюцинации, депрессия, вызванная тревогой, являлись по меньшей мере частично следствием нарушения нормальной половой жизни и взросления. Истерия возникала, когда подавлялась обеспокоенность, вызванная сексуальностью. Неврастения, половое бессилие на нервной почве у мужчин зачастую вызывали импотенцию, которая, в свою очередь, приводила к неврозу у их жен. Сексуально холодные женщины провоцировали невроз у своих мужей.

Он поставил перед собой несколько параллельных задач: ознакомиться с литературой других стран, «в которой описаны эндемические сексуальные ненормальности»; составить досье последствий, возникающих при подавлении нормального высвобождения сексуальной энергии; собрать сведения о сексуальных травмах, причиненных в возрасте, когда еще не сформировался соответствующий уровень сознания. Увлекательная часть любого поиска заключается в выявлении исходных причин; именно это интригует ученых–медиков в их экспериментах. И именно эту задачу поставил перед собой Зигмунд. Он послал расширенный проект «Этиологии невроза» Флису и просил его дать замечания. При переработке текста, когда ему пришлось быть более откровенным в отношении сексуального материала, пуританская натура взяла верх. Он начал свое письмо словами: «Ты, конечно, будешь хранить черновик так, чтобы он не попал в руки твоей молодой жены».

Лишь несколькими днями позднее он осознал, что повинен в том же лицемерии, какое он замечал у многих своих пациенток вроде той, которую он только что осмотрел и которая страдала приступами тревоги, заканчивавшимися обмороками на следующее утро после полового сношения с мужем. Он понял, что время нанесения травмы так отдалено, что его нужно откапывать лопатой, а не скальпелем. Поскольку сношение давало большое удовлетворение пациентке и мужу, Зигмунд понял, что первоначальная причина обмороков заложена глубоко в ее подсознании. Потребовалось много сеансов и применение процесса, названного им свободной ассоциацией, чтобы пациентка смогла приблизиться к действительной травме.

– Теперь я скажу, как появились у меня приступы страха, когда я была девочкой. В то время я спала в комнате по соседству с родителями, дверь оставалась открытой, и на столике горел ночник. Итак, не раз я видела, как мой отец ложился в кровать с матерью, и слышала звуки, сильно возбуждавшие меня. Тогда начались приступы.

Зигмунду с большим трудом удавалось набирать материал о неврозах, вызванных сексуальной обеспокоенностью. Он сказал спокойно:

– Ваша реакция совершенно понятна; большинство молодых девушек при первом знакомстве с сексуальностью испытывают некое подобие ужаса. Позвольте мне прочитать вам записи о подобных случаях, имевших место в более раннем возрасте, чем ваш. Главная ваша проблема сейчас – понять, что ваша тревога не имеет ничего общего с супружескими отношениями. Это истерия, вызванная воспоминаниями – подавленной памятью. Благополучие вашего брака зависит от того, сумеете ли вы отторгнуть тревоги, уходящие в отдаленное прошлое и связанные с нормальными, здоровыми отношениями между вашими родителями, такими же, какие существуют сейчас между вами и вашим мужем.

Когда пациентка ушла, он расслабился в кресле, массируя руками шею, в то время как его мысли обратились к его новым методам, заменившим нажим на лоб пациента. Задуманный им метод свободной ассоциации являлся ключом к исследованию глубоких слоев подсознания. Таким образом, был сделан большой скачок в методике. «Тот факт, что внешне не связанные замечания в силу ассоциации идей увязываются невидимыми, подсознательными нитями, представляет… наиболее впечатляющее выражение научного закона». Хаотически звучавшее для пациента превращалось в рисунок, понятный для знающего врача. Подсознание трудно обмануть, ввести в заблуждение, манипулировать им, ибо свободная ассоциация в действительности не свободна: каждая «случайная» мысль, идея, картина, воспоминание связаны с предшествующей и последующей, как звенья в единой цепи. Свободным являлся скорее сам процесс, чем его содержание, когда он проходит без вмешательства воли пациента, выборочно отсеивающей набегающие мысли, и без подсказки, внушения или влияния врача.