Страсти ума, или Жизнь Фрейда

Йозеф неодобрительно взглянул на него, обошел вокруг полированного стола библиотеки и встал спиной к бронзовой окантовке, удерживавшей на месте медицинские справочники.

– Нет и нет. Это было бы нарушением медицинской этики. Пациенты, отдавшие себя в наши руки, должны быть защищены.

– Они и будут защищены, дорогой Йозеф. Мы изменим имена и внешнее описание. Мы представим только медицинские показания. Я напишу для тебя об одном–двух случаях, может быть, о фрау Эмми и мисс Люси Рейнолдс; ты увидишь, как можно полно изложить медицинский материал, не выдавая пациента.

Йозеф не поддавался уговорам. Зигмунд старался не быть назойливым с книгой, хотя он уже придумал название: «Этюды по истерии». Он сказал Марте:

– Подожду подходящего момента, возможно, когда появятся благожелательные отклики на наше сообщение.

Захватывающим аспектом его исследований стали симптомы сексуального происхождения, свойственные почти всем его пациентам, которые он назвал «неврозом беспокойства». Ни характер, ни темперамент Зигмунда не облегчали для него задачу признать такое происхождение. В контактах с первыми пациентами такая связь не привлекла его внимания, несмотря на намеки Брейера, Шарко и Хробака. Если бы его внимание было привлечено непосредственно к таким симптомам, он опроверг бы их. Когда же свидетельства накапливались, сначала при работе с десятью, затем с двадцатью, далее с тридцатью пациентами, становилось все более трудным не признать сексуальную этиологию истерии, укрытую глубоко в подсознании. Сперва он был захвачен врасплох, затем изумлен и, наконец, шокирован; в один момент откровения – взвинчен: по природе он не был сексуально одержимым, не принадлежал к тем, кто думает, будто жизнь начинается и кончается в эрогенных зонах. Откровенно говоря, он противился мысли о преимущественно сексуальной природе человека и ее влиянии на эмоциональное, нервное и душевное здоровье. Однако некоторое время спустя он был вынужден признать, что факты буквально преследуют его. Он был бы никчемным врачом, если бы игнорировал симптомы по мере их появления.

В старом городе, где люди хорошо знают друг друга, быстро распространяются сведения, что такой–то врач обладает острым взглядом или подходом, помогает больным, от которых отказываются другие врачи, опустившие руки и признавшие свое поражение. Большинство больных, робко и почти скрытно приходивших к нему, являли собой случаи от скорбных до трагических: затяжной невроз, делавший невозможным нормальную жизнь из–за травм, причиненных в детстве, ущемленная сексуальность попадала как зерно на благодатную для нее почву врожденной склонности к неврастении.

Мужчины приходили первыми – одни молодые, другие среднего возраста, страдавшие подавленностью, слабостью, мигренями, дрожанием рук, неспособностью сосредоточиться на работе, длительное время занимавшиеся онанизмом, импотенты, практикующие прерванное сношение. Затем пошли женщины: замужние, мужья которых не обеспечивали им полноценную половую жизнь; фригидные, с трудом переносившие половой акт. Зигмунд заносил в свои записи: «Никакая неврастения или аналогичный невроз не существуют без нарушения сексуальной функции».

То и дело приходилось наталкиваться на трудности. Привлекательный тридцатилетний адвокат с пшеничными усами с вызывающим видом вошел в приемную, а затем скороговоркой рассказал, что из–за отсутствия аппетита он потерял двадцать фунтов веса, страдал меланхолией и, как установил Зигмунд, головными болями психического происхождения. Не может ли доктор помочь ему? У него один ребенок, его жена заболела после родов, неприятности начались вскоре после этого.

– Помешала ли болезнь вашей жены половым сношениям с ней?

Адвокат водил носком ботинка по рисунку ковра.

– Нет.

– Нормальные половые сношения?

– Да… Ну, почти. Я извлекал до… Моя жена не может иметь второго ребенка, пока не поправится. – Затем, как бы защищаясь: – Разве здесь что–то неверно?

Зигмунд ответил суровым профессиональным тоном:

– Физически да. Это причина вашего недомогания. Адвокат уставился на него с недоверием:

– Как это может быть?

– Природа распорядилась так, чтобы мужская сперма выливалась во влагалище. Таково здоровое завершение нормального акта. Когда вы прерываете сношение до семяизвержения, вы наносите сильный удар по нервной системе. Это ведь неестественно. Это создает то, что мы называем сексуально вредным сдвигом. Были ли у вас нынешние симптомы до того, как вы стали прибегать к прерванному сношению?

– Не было. Я был здоровым и крепким.

– Нет ли здесь религиозной проблемы? Пробовали ли вы презервативы?

– Эти неуклюжие тяжелые резинки вызывают у меня отвращение.

– Знает ли ваша жена о спринцевании?

– Она считает его слишком ненадежным.

– Тогда ваша задача вылечить вашу жену, именно в этом секрет и вашего выздоровления.