Страсти ума, или Жизнь Фрейда

– Дамы и господа, с необычным для меня чувством я нахожусь в Новом Свете, выступаю с лекцией перед аудиторией и ожидаю от нее вопросов. Несомненно, мне оказана честь, благодаря тому что мое имя связано с психоанализом, и поэтому я не намерен говорить о нем, а постараюсь дать возможно более краткий обзор истории и развития этого нового метода.

Если создание психоанализа можно считать достижением, то оно принадлежит не мне. Я не стоял у его истоков. Я был студентом и готовился к экзаменам, когда венский врач доктор Йозеф Брейер впервые в 1880–1882 годах применил эту процедуру к девушке, страдавшей истерией. Обратимся непосредственно к этому случаю и его лечению, подробно изложенному в книге «Об истерии», опубликованной Брейером и мной…

Всматриваясь в затаившую дыхание аудиторию, он думал: «Это подобно немыслимому сбывшемуся сну: психоанализ больше не мечта и не грезы, он стал реальностью».

Он говорил почти час, и ему аплодировали. Затем его поздравляли и жали руку. Юнг сказал:

– Я был готов к возражениям. Вы словно были на седьмом небе, и я от всего сердца рад видеть вас таким.

Зигмунд был действительно растроган.

– Спасибо, Карл. Я чувствовал себя изгоем в Европе, здесь же выдающиеся люди Америки отнеслись ко мне как к равному.

– И по праву! Мы обретаем почву, и число наших последователей растет.

Зигмунд отечески похлопал Юнга по плечу:

– Рад слышать, что ты говоришь слово «наш». В этом и есть наше будущее, ибо ты будешь тем, кто продолжит наше дело, когда я не смогу его вести.

Неделя лекций прошла необычайно хорошо. В конце каждого выступления были теплые аплодисменты. Зигмунд подробно описал процесс, с помощью которого индивиды отторгают неприятное, вытесняя из сознания и тем самым из памяти неприемлемые идеи, но они продолжают существовать в подсознании. Он описал далее, как подавленные идеи переносятся из подсознания в сознание.

Он осторожно разъяснил слушателям мужскую истерию, метод свободной ассоциации, объяснил, как нужно толковать сновидения, понимать концепцию подавления, регрессию, детскую сексуальность.

Подойдя к сексуальной этиологии невроза – теме четвертой лекции, – он откровенно признал, что в 1895 году, когда была опубликована его книга «Об истерии», он еще не пришел к такому заключению. Он рассказал о трудностях, которые испытывал с пациентами, пытаясь убедить их рассказать о своей сексуальной жизни, и признал, улыбнувшись: «Обычно люди не откровенны в интимных вопросах». Затем он сделал категорическое заявление:

– Психоаналитические исследования позволяют проследить симптомы заболевания, с поразительной регулярностью ведущие к впечатлениям, полученным в начале эротической жизни. Это говорит нам, что патологические импульсы заключены в природе эротических инстинктных компонентов; и это заставляет предположить, что среди воздействий, ведущих к заболеванию, решающее значение должно быть отведено нарушениям в области эротики, и это относится к обоим полам.

Я осознаю, что это мое утверждение будет принято неохотно. Даже исследователи, готовые последовать за моими психологическими заключениями, склонны думать, будто я переоцениваю роль сексуальных факторов; они спрашивают, почему другие возбудители психики не ведут к явлению, названному мною подавлением, и к подмене представлений. Я могу лишь ответить, что не знаю, почему бы им не влиять таким образом, и я не против того, чтобы они влияли, но опыт показывает, что этого не происходит и в большинстве случаев они лишь подкрепляют воздействие сексуального фактора, не заменяя его…

Здесь, в аудитории, находятся мои ближайшие друзья и последователи, они приехали со мной в Ворчестер. Спросите их, и вы узнаете, что они не верили моим утверждениям о сексуальной этиологии как решающем факторе, пока их собственные эксперименты не убедили их в этом.

Зигмунда удивляло дружественное отношение печати. Ворчестерская «Телеграмм», воздерживавшаяся от критических оценок, старалась передать содержание основных мыслей Зигмунда. Консервативная бостонская «Транскрипт» дала точное изложение лекций и направила репортера взять интервью у Зигмунда в доме президента Холла. Репортер оказался разумным и желающим понять; в результате интервью, опубликованное в «Транскрипт», точно, в сочувственном духе отражало фрейдистский психоанализ. Прочитав статью, Эрнест Джонс прокомментировал ее Зигмунду:

– Своего рода ирония. Американский пуританизм родился в Бостоне. Однако именно в Бостоне консервативная газета оказывает фрейдистскому психоанализу дружественный прием, такой, какого я еще не видел. Быть может, в этом и выражается Новый Свет?

А. –А. Брилл, как новообращенный американец, выступавший в большей мере патриотом, чем местные уроженцы, сказал:

– Не было и намека на критику ни идей Фрейда, ни того факта, что Университет Кларка пригласил его. Осмелюсь предсказать, что эта страна станет самым плодородным полем для практики психоанализа и его развития.