Страсти в нашем разуме

Закономерности в степени уверенности в своих предсказаниях, которые зафиксировали участники, также подтверждают модель обязательства. Напомним, что это цифры от 50 до 100, указывающие на уровень уверенности участника в каждом из своих предсказаний. Участники были гораздо больше уверены в своих оценках, чем это подтверждается последующим опытом. Но даже в этом случае закономерности, которые мы здесь находим, в основном не противоречат мнению, что люди могут выносить осмысленные суждения о характере даже на основании кратковременного личного взаимодействия. В соответствии с их имплицитной оценкой базовой доли сотрудничества, участники были сильнее уверены в предсказаниях сотрудничества (средний уровень уверенности = 87), чем в предсказании предательства (78,4). Что еще важнее, они были более уверены в предсказаниях, которые впоследствии оказались корректными (88,6), нежели в тех, что оказались некорректными (76,5).

Средние величины уверенности для каждого из четырех типов исходов приводятся в табл. VII.3. Числа в верхней левой и нижней правой клетках, например, — средние цифры уверенности в двух типах корректных предсказаний. Числа в верхней правой и нижней левой клетках — соответствующие величины для двух типов некорректных предсказаний. Шансы того, что такие закономерности возникли совершенно случайно, составляют менее 5%.

Хотя эти предварительные результаты и подтверждают модель обязательства, они не должны все же интерпретироваться как свидетельство устойчивости каждого из типов личности, называемых сотрудничающими и предателями. Наоборот, мы выяснили, что по крайней мере некоторые из наших участников оказались непоследовательны в выборе той или другой стратегии: 13 из них (21%) сотрудничали с одним из своих партнеров, но предавали другого. Оставшиеся 48 следовали единой стратегии в обеих играх, но отсюда, по-видимому, не следует, что они так поступили бы в любой ситуации.

Таким образом, в двух тесно связанных друг с другом экспериментах мы выяснили, что тенденция к сотрудничеству очень сильно зависит от того, как структурировано взаимодействие между участниками. В одном варианте участникам разрешалось общаться всего 10 минут вместо получаса и запрещалось давать обещания о сотрудничестве. Во втором варианте им разрешалось общаться целых 30 минут, но снова запрещалось договариваться относительно того, как играть. Общая доля сотрудничества была ниже в первом варианте (37%), чем во втором (61%), и в обоих случаях ниже, чем в базовом варианте нашего эксперимента (68%). Кроме того, как и ожидалось, точность предсказаний была существенно ниже в обоих вариантах, чем в базовом эксперименте.

Закономерность, наблюдаемая во всех трех версиях эксперимента, но более ярко выраженная в базовом варианте, состоит в том, что участники ведут себя так, как, по их предсказаниям, должны себя повести их партнеры. В базовом варианте, например, 83% участников, которые предсказывали, что их партнеры будут сотрудничать, сами тоже сотрудничали. Аналогично 85% участников, которые предсказывали предательство, и сами предавали.

Одна из возможных интерпретаций наших результатов: люди решают сотрудничать или предавать — хотя бы частично — на основе качества их взаимодействия с конкретными индивидами. Если, например, пара людей взаимодействует легко и по-дружески, каждый имеет больше шансов испытывать к другому уважение и быть мотивированным этим чувством на сотрудничество. И наоборот, те, кто по каким-либо причинам не может установить отношений, опасаются, что их партнер предаст, и потому с большей вероятностью сами склоняются к предательству. В будущих экспериментах мы изучим эти возможности, предложив участникам заполнить на выходе анкету, в которой они должны будут описать причины своих реакций.

Идея, что приятное взаимодействие может побудить к сотрудничеству, согласуется с базовым посылом модели обязательства, в которой такую важную роль играет симпатия. В свою очередь, модель эгоистического интереса говорит о том, что поведение в дилемме заключенного не должно никак зависеть от качества интеракции. Неважно, гладко или нет прошло взаимодействие, господствующей стратегией с чисто материалистической точки зрения должно быть предательство.

Во избежание возможной путаницы я должен подчеркнуть, что задача нашего эксперимента была не в том, чтобы посмотреть, успешнее ли сотрудничающие в дилемме заключенного. В действительности, структура игры такова, что они с неизбежностью менее удачливы. Выгода от склонности к сотрудничеству, если она есть, — в способности распознавать других сотрудничающих и взаимодействовать с ними избирательно. В нашем эксперименте, конечно, не было возможности для избирательного взаимодействия. Каждому участнику приходилось играть с двумя другими, включенными в группу. Но так как наши участники предсказывали результаты своих партнеров значительно лучше, чем мог бы это сделать случай, мы знаем, что многие из них могли избежать эксплуатации, если бы им была дана такая возможность.