Читаем Страстная неделя полностью

Бог мой, опять я совершил сейчас то, чего не полагается делать, но как удержаться! Я знаю, что писатель должен избегать авторских отступлений и тем более не допускать анахронизмов, не приводить случаев из собственной жизни, — да что поделаешь! Очень уж сильно искушение! Лишь только я представил себе, как Теодор Жерико, примостившись на склоне холма, в густом кустарнике, смотрит вверх и слушает речи заговорщиков, собравшихся в Пуа, тотчас где-то в темном уголке моей памяти возникло воспоминание об одном эпизоде, о котором я ни на другой день, ни позднее, да и вообще никогда не рассказывал. Это даже и не эпизод, а просто картина, мимолетное впечатление. Мне было тогда двадцать два года — нет, даже меньше, так как это произошло в 1919 году, в конце зимы или ранней весной, около Саарбрюккена. На соседних угольных копях была забастовка, и солдаты из нашего батальона несли там охрану. Офицеры, которые ходили проверять посты, однажды взяли меня с собой — если не ошибаюсь, было это в холмистой местности, около Фельклингена. Как сейчас я вижу вход в пропускную, ствол шахты, клеть, подъемник. Уже вечерело. В охране стояли знакомые солдаты, я их помнил по медицинскому осмотру, одного из них лечил от воспаления легких. И солдаты, и офицеры были молодые беспечные ребята, им надоела война, после которой последовала оккупация этого края — дело не веселое, тем более что по ночам было довольно холодно: стояла такая же промозглая сырость, как в ту далекую мартовскую ночь около Пуа; спутники мои обо всем говорили дурашливо, как будто самым главным в жизни было называть серый цвет серо-буро-малиновым в крапинку, а капельмейстера — капельдудкой. Но я прекрасно видел, что за их развязностью скрывается беспокойство. Недаром же нас вызвали. «Нас» — это просто манера выражаться. Сообщают, что ночная смена отказалась спуститься в шахту, ибо шахтеры дневной смены, поднявшись, заявили, что в штреках неладно — теперь уж не помню, что именно случилось: не то сдали крепления, не то стала просачиваться вода; все собрались у ствола шахты — те, что поднялись на-гора, еще покрыты были чернотой недр земных, а другие, уже в рабочей одежде, стояли скрестив руки. Штейгеры кричат, немец-инженер старается — по крайней мере для вида — уговорить шахтеров; французские офицеры угрожают, солдаты — человек тридцать — стоят под ружьем. Но что тут делал я? Я сам это плохо понимал. Я никогда не видел угольных шахт, даже во Франции. Рабочие… до тех пор они меня никогда не интересовали. Шахтеры о чем-то переговаривались между собой; их делегат гневно отвечал на вопросы, которые задавал ему капитан (капитана этого я тоже знал, вместе играли в бридж); стоявший рядом со мной младший лейтенант шепнул мне: «Доктор, посмотрите-ка на этих бошей!» Я совершенно не понимал, о чем идет речь; делегат шахтеров хоть и говорил по-немецки, но его немецкий язык совсем не походил на тот, которому нас учили в школе, и даже на тот, на котором болтали саарбрюккенские барышни. …Шахтер говорил быстро, гневно, бросая короткие фразы одну за другой; на темном и хмуром его лице из-под надвинутой каски блестели острые волчьи зубы — говорил долго, минуты три, а переводчик коротко докладывал командиру: «Он утверждает, что это опасно»… Капитан с досадливым видом играл стеком, похлопывая им по голенищу сапога. («Когда идете к женщинам, не забывайте захватить плетку», — любил повторять генерал Бриссо-Демайе, комендант Саарбрюккена, начитавшийся Ницше.) Капитан был неплохой человек. Он не любил неприятностей. «Да что тут рассуждать! Победители мы или нет? Франции нужен уголь. Больше я ничего знать не желаю».

Не буду входить в подробности.

Шахтеры стояли плотными рядами, почти плечо к плечу, скрестив на груди обнаженные по локоть руки, — стена из людей, грозно рокочущая живая стена. А какие у них были глаза и что они выкрикивали! Все это могло с минуты на минуту принять весьма дурной оборот. Если нашим придется стрелять (против приказа не поспоришь…), я окажусь на этой стороне, а не на той… Выбора нет. И тогда я почувствовал ужас… Наверно, такое же чувство охватило в чаще кустарника за кладбищем в Пуа и мушкетера Теодора Жерико. Вдруг я ощутил всем своим существом, что эти враждебные нам, незнакомые люди, эти «боши», были в тот вечер правы и их сопротивление выражало все то великое и благородное, что есть в человеке. А как же мы? Мы?

Перейти на страницу:

Все книги серии Мастера современной прозы

Похожие книги

Черный чемоданчик Егора Лисицы
Черный чемоданчик Егора Лисицы

Юг России, двадцатые годы прошлого века, разгар Гражданской войны. Молодой судебный врач Егор Лисица мечтает раскрывать преступления при помощи новой науки – криминалистики. Неожиданно для себя он оказывается втянут в стремительный водоворот событий, где перемешаны шпионаж и огромные деньги, красные и белые, благородство уходящего века и жестокие убийства. В составе небольшого отряда Егор Лисица выполняет сверхважную миссию – доставить ценный и секретный груз к морю. Но миссия под угрозой. Внутри отряда орудует хладнокровный преступник. Егор вынужден вступить с ним в борьбу. Круг подозреваемых сужается, превращаясь в список жертв. Сможет ли знание прогрессивных научных методов помочь герою в противостоянии «оборотню»? Чем закончится интеллектуальный поединок вчерашнего студента и беспринципного, изощренного убийцы? Книга Лизы Лосевой «Черный чемоданчик Егора Лисицы» стала лауреатом премии «Русский детектив» в 2020 г. в номинации «Открытие года». Любителей детективов в книге ожидает сюрприз – авторская детективная игра-квест с героями книги.

Лиза Лосева

Детективы / Криминальный детектив / Шпионский детектив / Игры, упражнения для детей / Исторические детективы