Страстная неделя

Теодор успокоил гостеприимную хозяйку. Он сладкого не любит. А вот сыр просто прелесть. Пусть-ка на сладкое она поговорит с ним об Италии, она так славно говорит.

- Опять вы надо мной смеетесь! - воскликнула Дениза и тут же начала грезить вслух. В сущности, ничего нового или важного она не сказала. Видимо, сами слова имели над ней чудесную власть, пленяли се своей непривычной новизной. Ей хватало их, она не нуждалась ни в каком приукрашивании. Например, она произносила слово "море". Никогда она не видела моря, никто ее туда не возил. Но когда она произносила слово "море", в четырех этих буквах таился для нее целый мир, возможно ничего общего не имеющий с реальным морем, которое видит каждый из нас:

четыре эти буквы были тем морем, которое видела лишь она одна, Дениза. И эту таинственную метаморфозу претерпевали почти все слова, так как привычную их жизнь, их Бовэ, их бакалейную торговлю можно было описать с помощью всего нескольких слов, и все одних и тех же, но, как только малознакомое или не совсем ясное слово выводило ее за эти пределы, сразу же начинались грезы... Жерико вдруг почувствовал себя ужасно старым, полным горечи, увядшим, и он позавидовал свежести этой девчушки, завидовавшей ему.

- Какая у нас, у девушек, жизнь! Все заранее известно.

Ничего с нами не может случиться. Вечно ходи отсюда досюда, а дальше ни шагу. Все время будет одно и то же, до самой смерти.

Никогда мне не попасть в Италию, это уж наверняка. Или еще куда-нибудь. Каждое утро подымайся в одно и то же время, возись по хозяйству, сиди в лавке... увидишь человека и заранее знаешь, что он скажет... Только одно остается-собор святого Петра и молитва...

- Значит, вы верующая? - спросил он, и, хотя не желал ее обидеть, в голосе его, помимо воли, прозвучала дерзкоскептическая нотка, как всегда, когда речь заходила о религии.

Дениза ничего не заметила: должно быть, мыслью была далеко отсюда-в пропахшем ладаном полутемном соборе, где под сводами звучит орган.

- Не знаю почему... - пробормотала она. - Господин де Пра говорил, что собор святого Петра не удался, даже на церковь не похож. Хотели, чтобы он был большой-большой, и он слишком подавляет город, поэтому прекратили постройку, он так и остался недостроенным... А я считаю, что наша церковь красивая, очень красивая... не то это слово "красивая"... так про женщин говорят, про все... а она лучше чем красивая, она, не знаю как бы сказать... огромная, и никого она не подавляет, а просто подымается ввысь, и, когда придешь туда, опустишься на колени на скамеечку и унесешься мыслями далеко, далеко, - ничто тебе не помеха, там и ковры на стенах, там витражи... вы наших витражей не видели?.. столько оттенков, и всегда разные, в зависимости от часа дня, от освещения, краски так и пляшут и, когда светит солнце, опускаются на вас вместе с солнечной пылью, а кругом всё черное, красное, синее, оранжевое... Сама не понимаю, почему о соборе святого Петра плохо говорят... там можно верить в святых, в деву Марию...

- Вы верите в бога? - спросил он, и на сей раз девушка, должно быть, уловила в его словах оттенок иронии. Она вскинула на него глаза, стараясь получше разглядеть собеседника в полумраке алькова. Конечно, далеко ему до господина де Пра, но и он тоже недурен, хотя и рыжий, зато глаза у него большие, ласковые. Она добавила:

- Где вы завтра будете, одному богу известно... вы-то увидите Италию, да и не только Италию... А для нас молитвавот и все наше путешествие...

Все мужчины на один лад. Теодор сидит на постели возле сдвинутых в сторону тарелок, рубашка распахнута на его буйно поросшей рыжим волосом груди, - рубашка не особенно свежая после дороги, хорошо еще, что она немножко успела отвисеться, пока Теодор спал. Он чувствует, что обязан успокоить, утешить, что ли. эту девушку, жалующуюся на свою судьбу. И кроме того, он уже забыл о ломоте в пояснице, все тело отдохнуло, его переполняет неизбывная энергия, он слегка вытягивает под простыней голые ноги и шевелит пальцами правой ноги.

- Нет, детка, это не так, - сказал он, - пусть даже вы никогда не попадете в Италию, но в этой жизни есть нечто получше молитвы... Ведь не все же такие дураки, как ваш господин де Пра... девушка в один прекрасный день встречает мужчину, и вот тогда- то начинается их великое странствие, и вовсе оно не "Дево, радуйся"...

Дениза прервала его:

- Ну, поженятся, а дальше что? Все одно и го же, разве что мне повезет и у меня будет свои дом...