Страстная неделя

– Он может бояться утечки. На карте его жизнь.

– Утечки от нас?

– Именно. Мы с вами же не раз говорили про всякие непонятные вещи.

– М-да. – Голос в трубке помолчал. – Проверка отелей ничего не дала?

– В городе – нет. Мы сейчас прорабатываем окрестности.

– В каком радиусе?

– Тридцать миль.

– Даже много. Он, скорее всего, прячется где-то поблизости.

– Хорошо. Мои люди и так третьи сутки на ногах.

– Без лишней акробатики, Осборн. Полагаю, мы ему нужны больше, чем он нам.

– Хорошо бы так, сэр. Если у вас больше ничего…

– У меня все. Жду от вас новостей. Удачи, Осборн.

– Всего доброго, сэр.

Снова пикнуло.

– Шанкар! Шанкар! – поспешно закричал я в невидимый микрофон гарнитуры.

– Я слушаю.

Этот Шанкар спокойный, как слон.

– Надеюсь, вы пишете все разговоры?

– Разумеется, пишем. Я отключаюсь, он опять звонит.

6

К хорошему, даже невероятно хорошему быстро привыкаешь. Я жил своей жизнью – пошел ужинать, потом пропустил пару пинт «Ландон Прайд», наконец взял такси и приехал в свой отель в Кенсингтоне. А параллельно перед моими глазами – точнее, в моем ухе – разворачивалась чужая жизнь, готовая вот-вот врезаться в мою.

В течение пары часов Осборн, не переставая, делал звонок за звонком по мобильному со скремблером. В том числе он собрал свою команду, однако свой телефон при этом не отключил. Поэтому все совещание тоже прямиком транслировалось в мою гарнитуру, хотя качество звука было похуже. Более того, Шанкар определил номера мобильных телефонов всех присутствующих, то есть ближайших сотрудников Осборна. Это действительно СПИД. Кого-то из них тот вызывал по телефону, так что их номера у нас уже были, кто-то был новым. Их тоже поставили на прослушку, но за ними я уже не следил – иначе в моем ухе началась бы какофония почище Хиндемита. Около десяти вечера, когда Осборн поехал домой, мне на новую электронную почту, настроенную Раджем, была прислана распечатка всех записанных разговоров. Да-да, не аудиозапись, а печатный текст. Бизнес у Раджа был поставлен на широкую ногу: одни прослушивали, другие записывали на диск, третьи тут же расшифровывали. Или у него и для этого была специальная программа. Наверняка была.

Глаза у меня слипались – я все же толком не спал двое суток. Вторую банку энерджайзера я выпил, уходя от Раджа, и спуститься вниз еще за одной не хотелось. Судя по составу, это точно побочный продукт нефтепереработки. Обслуживание номеров в моей небольшой гостинице не предусматривалось, зато в номере оказался электрический чайник и пакетики с чаем и растворимым кофе. Я этот сомнительный продукт не люблю, но как допинг употребить могу. Если, конечно, в мини-баре найдется бутылочка кока-колы. Нашлась, и не одна. Вот проверенное и достаточно натуральное средство: пару пакетиков «Нескафе» залить кока-колой, подождать, пока закончится химическая реакция, и выпить. Только прежде чем проверить это средство на себе, проконсультируйтесь с кардиологом.

Вот что я уточнил для себя где-то к часу ночи.

Сначала самое главное. Мохов пока еще никого не сдал. Я даже отложил айфон, в котором читал распечатки, и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы снять возбуждение. Но это был неоспоримый факт – а как еще можно интерпретировать такой разговор?

О б ъ е к т А (это Осборн-старший): И помните, у нас давно не было поклевки такой большой рыбы.

О б ъ е к т F (сотрудник Осборна, пока идентифицированный только по номеру сотового): Насколько большой?

О б ъ е к т A: Я думаю, он знает не меньше пары сотен людей, которые нас интересуют.

О б ъ е к т E (еще один скептик): Половину которых мы уже знаем.

О б ъ е к т A: Но вторую половину мы без него за десять лет не обнаружим. Я имею в виду наших соотечественников.

О б ъ е к т F: А какая у нас может быть уверенность, что он захочет всех этих людей сдать?

О б ъ е к т G (прагматик): Ему что нужно: политическое убежище, новые документы, маленький коттедж где-нибудь в глуши и много-много денег?

О б ъ е к т A: Что-то из этого или все вместе. И мы готовы все это ему дать. А он, как ни цинично это звучит, понимает, какую цену ему придется заплатить.