Страстная неделя

— Привет, старик! — Юлек протянул брату руку. — Держись!

— До свиданья, — ответил Ян.

Пани Карская не могла удержаться, чтобы не обернуться вслед уходящему. Он шел очень быстро, крупным, ровным шагом, в накинутом на плечи плаще, который издали напоминал пелерину.

Перед домом играла Тереска. Она сидела на ступеньках, держа на коленях куклу в пестром лоскутном платьице.

Увидев мать, она подбежала к ней.

— Влодек дома, родная? — поцеловала ее пани Карская.

Малышка надула губки.

— Влодек нехороший!

— Почему? Что случилось?

— Потому что он ушел!

— Давно?

Тереска потрясла черноволосой головкой.

— Давно? — встревожилась Карская.

— Совсем недавно.

Это было все, что она могла выведать у малышки. Но, едва войдя в квартиру, она тотчас заметила, что с вешалки исчез плащ сына. Последнее время он носил его только в ненастье.

— Тереня! — позвала она девочку. — Влодек правда не сказал, куда пошел? Вспомни-ка…

Тереска, прижимая к себе куклу смуглыми ручонками, подняла на мать удивленные глаза и покачала головой.

«Чего я тревожусь? — подумала пани Карская. — Ведь ничего еще не случилось…» Однако тревога проникала в нее все настойчивей. Не снимая шляпы и пальто, она заглянула на кухню.

Обед, еще вчера приготовленный ею детям, был съеден, а посуду Влодек, вероятно, вымыл — ни на плите, ни на столе она не нашла ничего грязного. Это несколько ободрило ее.

— Вкусный был обед, Тереска? — спросила она.

— Вкусный, — ответила малышка очень серьезно и засеменила за матерью в комнату.

Пани Карская сняла шляпу. Было только около семи. До комендантского часа оставался еще целый час. «Нельзя постоянно тревожиться», — подумала она, сжимая ладонями виски. И хотела уже снять пальто, когда на столике возле кушетки заметила листок бумаги. Сердце ее забилось сильнее. Она сразу узнала старательный, совсем еще школьный почерк Влодека. «Мамочка, — только всего и написал он, — я не мог иначе».

Она несколько раз перечитала эту короткую фразу. Первым ее порывом было выбежать из дома, искать Влодека. Однако ноги у нее подогнулись. Пришлось сесть, чтобы не упасть. Она снова принялась перечитывать записку: «Мамочка…» Она уже ни о чем не думала, в душе была пустота. И тут словно бы очень издалека до ее слуха донесся шепот Терески. Она машинально подняла голову.

В комнате было сумеречно. Тереска стояла тут же, рядом, смуглыми ручонками прижимая куклу к сердцу.

— Мамочка! — Невидящий взгляд матери напугал малышку.

— Что, родная? — шепнула пани Карская.

Тереска склонила головку. Стала разглаживать пальчиками пестрое платьице куклы.

— Мамочка, — начала она так тихо, как только могла. — Ты меня так же любишь, как Влодека? Скажи: так же?

Судорога в горле не позволила пани Карской ответить сразу. И лишь немного погодя она сумела прошептать:

— Ну конечно, родная, конечно, так же…

Малецкий сразу заметил, что у Анны покрасневшие глаза.

— Что случилось? — встревожился он. — Ты плакала?

Она притворилась удивленной.

— Да нет, что ты? Откуда ты это взял?

— В самом деле? — недоверчиво спросил он.

Она рассмеялась. Ян так привык к ее искренности, что легко дал себя убедить.

— Знаешь, я встретил Юлека на дороге, — заговорил он успокоенный. — Опять понесло его куда-то! Впрочем, это к лучшему, что он не будет ночевать у нас. Вчерашняя ночь была не из приятных… А что Ирена?

Прежде чем она успела ответить, его поразило отчужденное выражение ее лица.

— Что с тобой? — Он испытующе взглянул на нее.

Анна смутилась.

— Ничего! — ответила она не совсем уверенно.

— Но я же вижу.

— Со мной в самом деле ничего, — тверже повторила она.

Теперь Малецкий не сомневался, что она говорит неправду. Самолюбие не позволило ему выпытывать дальше. И потому он почувствовал себя особенно уязвленным.

— Можешь не говорить, если не хочешь, — неприязненно взглянул он на жену. — Но не убеждай меня хотя бы, что с тобой ничего не происходит. У меня же есть глаза, я вижу!

Она только покраснела и без слов вышла из комнаты. Он хотел побежать за нею, но в последнюю минуту воздержался. Внезапный уход Анны был настолько не в ее характере, что изумление заглушило в нем порыв гнева. Он стоял в нерешительности, а припомнив, насколько иным виделось ему в течение дня возвращение домой, почувствовал себя очень несчастным и несправедливо обиженным. Сам он редко выказывал свои истинные чувства, но считал при этом, что меж близкими людьми, несмотря ни на что, все всегда должно быть ясно и понятно.

Во время позднего вечернего обеда разговор за столом явно не клеился. Каждый поглощен был собственными мыслями, никому из троих не удавалось преодолеть свою обособленность. На счастье, обед длился недолго, и едва он кончился, Ирена ушла в мастерскую, ей захотелось лечь пораньше…

Анна, пользуясь тем, что вечером хорошо горит газ, решила устроить постирушку, а Ян сошел вниз, подышать свежим воздухом.

Перед домом еще прыгал Стефчик Осипович, но тут его позвал отец с третьего этажа, и мальчишка вскачь, на манер кенгуру, помчался наверх. В соседнем садике седой старик как раз кончил поливать грядки и медленно, ссутулившись, шел с зеленой лейкой домой. Сегодня он был без внука.