Страстная седмица

— Именно! Это мне все и открыло, еще кое-что. И вообще я его раскусил и понимаю, почему он дает полторы тысячи процентов. И другое ясно. Можете представить, реакция у него! Проверял сам. Загадывали ему цифры, подкидывали монетки. Так вот, реакция у него быстрей, чем у меня, раз в пять. Ей-богу. Смотрите, — он сгреб и поднял снимки. — Вот это запись движений Максимова, Петрова, а вот — «Семьсот процентов». Любуйтесь! — он высыпал снимки на стол. — У тех каша, они, работая, дергают руками, ногами, плечами, головой. Ишь, какие они мне клубки накрутили. Суетятся! А он? Раз, два, три — и готово. Ни одного движения впустую! Ладно, будем считать, что он делает только в два раза меньше движений при обработке той же детали, а не в четыре. Я щедр… Беру следующее: его приспособления, надо сказать, довольно простые. Еще резцы затачивает по-своему, приходит раньше и точит, но это применяют и другие. Но у него особая точка! Еще замер на ходу, он подсвечивает лампочкой на экран, и готово. Короче, приспособления, взятые вместе, тоже удваивают производительность, то есть уже учетверяют. Да еще быстрота реакции. Помножьте-ка на пять! А? Как вы подсчитаете его производительность, Марь Семенна? Два плюс два плюс два-шесть норм? Да? Вот и я раньше так считал, в этом ошибка. Я его даже возненавидел, думаю, хитрит или издевается надо мной. Работяги, они все насмешники, я их знаю. Оказалось, моя ошибка, математическая. Нужно было не плюсовать цифры, а возводить в степень. Что ближе к истине, но не вся истина. Так вот, он не использует свои возможности. Такое открытие я сделал. И теперь думаю: черт с ним, пусть зарабатывает в два раза больше меня, не имея сотой доли моей ответственности. Согласен! А почему? Да он же не использует и половины своих возможностей. Так что, Марь Семенна, мы с ним помирились. Я озабочен другими. Вот, меня пилили, на партсобраниях пробирали, что я де пересолил, его увольнения потребовал. Согласен! И надо было говорить вам в обкоме: директор-зажимщик. Все же нехорошо это с вашей стороны, я же ваш выученик. У меня ваша хватка, перенял. Вспомните, как вы брались за все — железно! А человек пятнадцать норм дает, другой же, рядом, — полторы. У меня двухсот человек по основным профессиям не хватает! Думаю: ежели бы ты, паршивец, помог всем хотя бы удвоить производительность, у меня бы этот разрыв сократился частично. Мне что навязывали: де опасаюсь, что с этими двумястами процентами инфаркт наживу, от болезни спасаюсь. Неверно. Ненависть у меня к нему была идейная. Теперь мне плевать, что он зарабатывает, как академик, он мог бы зарабатывать как два академика, такие его возможности. Плевать, что работяги смеются надо мной. Зато эти снимочки я пущу в дело, курсы, курсы, повышение квалификации. Теперь я всех обследую, до единого! Теперь моя задача простая: натянуть у станочников двадцать рабочих мест. Если бы удалось! Ах! Господи, мы задымим из всех труб! Ой, простите, я все о своем, о внуке-то не расспросил. Как он? Вам надо помочь? Может, мне позвонить куда-нибудь, связаться с министром? Посодействовать, палату выбить?

— Врачи все сделали, спасибо.

— А что еще нужно?

— Кур мне нужно, — сказала Марья Семеновна.

— То есть как? — удивился директор, ожидавший иного. — Ах, да, диета. Ладно, куры будут. По курице в день у шефов совхозных изымать сможем. Это устраивает?… Вот и отлично. Я позвоню в сельсовет, и мой шофер станет возить этих кур. Вы только денег ему не давайте, он любитель. Особенно же, каналья, обожает югославский золотой вермут. Прошу: ни рубля ему, ни рюмки. А то он меня в конце концов гробанет, ха-ха-ха… А еще такая мечта, — говорил директор. — Производство-то у нас каверзное. Если бы гнали серию, было легче. А то единичные экземпляры. Литейные машины. Сколько их надо стране? Единицы. А если осмотреть путь, который мы прошли от изначальных образцов чешских машин прошлых годов до того, что сейчас делаем? Какой шажище! А с другой стороны, вопрос с двумястами рабочими. Что делать? Как людей добывать? Чем заманить? Думаем стадион для молодежи сгоношить, но горисполком выделяет совсем не то место, что просим. Опять накладка. А так — все заводы маются от нехватки рабочих рук, и наш — не последний. Я прикидывал, мелкая серия бьет. Ну, хорошо, на заводе мы делаем машины для литья из алюминия. А ежели формы делать из вольфрама, они пойдут и для точного литья из стали, что нам самим нужно. Сейчас у нас электроника, реле, черт, дьявол. Но — малая серия, единичное изделие. Так вот, мечтаю я о машине, которая бы, сунь ей задание, эту форму из чего-нибудь сыпучего силовыми линиями бы собрала. Можете представить: машина сама создает форму для литья! Ты заказал, она создала форму, отлила и сменила ее на другую, из того же сыпучего, а литье чтобы точное, стальное. Тогда бы мне этих двухсот рабочих не было нужно, тогда нехватки рабочих вообще бы не было. А? И в цеху благодать.

— Ты, Нифонт, мечтатель, — сказала Марья Семеновна.