Страстная Седмица

Пред кем это, иудей, падает твой Иерусалим и храм, так что в них не остается камня на камени, так что сам повелитель света, Иулиан, не может поднять их? — Пред Сим Мертвецом. Кому это уступают место и афинский Пантеон, и римский Капитолий, и кесари, и философы? — Сему Мертвецу. Кто это останавливает варваров, разрушивших Римскую империю, заставляет их забыть свою лютость и начать учиться быть людьми по Евангелию? — Сей Мертвец. Каким народам принадлежит власть и могущество над всей землей? — Тем, кои веруют во имя Иисуса распятого. От чьих знамен и ныне, в глазах наших, бежит Магомет? — От тех, на коих крест.

На что же тебе, иудей, лучше сих знамений? — Не видишь ли ты из них, что Христос, даже в отношении к земным делам, есть "Божия сила?" (1 Кор. 1; 24).

Тебе, древний или новый еллин, нужна мудрость: прииди и виждъ (Ин. 1; 46). Видишь ли, как на стогнах Афинских падают пред идолами твои философы, те люди, кои в тайнах собраниях своих ни над чем столько не издеваются, как над идолами и богами? Не осуждаем строго их слабости: жизнь дороже философии. Но согласись, что в философии твоей нет силы сразиться с суеверием, и посмотри, что будет. Не проходит пяти веков, — и во всей Римской империи нет и пяти идолов. Где они и кто сразил их? Философы? В Риме нет и пяти философов; а какие есть, те за идолов. — Идолы пали от проповеди Павлов и Аполлосов!

Не мудрость ли это, еллин?

Послушай еще, что говорит твой божественный Платон. "Истинного Бога, — говорит он, — найти трудно, и если бы кто нашел Его, то об Отце природы нельзя беседовать ко всем". То есть, еллин, твой Платон хочет знать Бога один, для себя только; мир, по нем, пусть не знает Его! — Не много пользы было бы человечеству от такой философии. Но к счастью его, нашлись люди помужественнее и почеловеколюбивее твоего Платона. Посмотри, что будет. Не прошло одного века после смерти Иисуса Назарянина, и варвар с скифом начинают богословствовать; малые дети узнают об Отце природы и человеков то, чего и во сне представлялось ни академиям, ни портикам; и все это производят двенадцать Галилейских рыбарей!

Не мудрость ли это, еллин?

Так премудрость креста оправдалась перед лицом всего света от чад (Мф. 11; 19; 5, 16) и от дел своих! И еще оправдится! Новые еллины посрамятся, как посрамились древние. Кладенцы сокрушеныя стихийной мудрости, сколько бы ни углубляли их, не дадут воды живой (Иер. 2; 13). Без Сына не узнают Отца; Его познает токмо тот, ему же аще волит Сын открыты (Мф. 11; 27); а Сын открывает Его только со креста.

Но довольно о иудеях и еллинах; время обратиться к тебе, истинный христианин. Ты не просишь знамений, но Господь подает их тебе и без прошения. Ты не ищешь мудрости, но она сама приходит к тебе. Ты сам для мира великое знамение и великая тайна.

В самом деле, христианин, у тебя отверзты очеса сердца (Ис. 42; 7), кои у всех людей плотских заключены, и ты видишь суету всего того, что в мире велико и славно, видишь и вменяешь в уметы, да Христа приобрящу (Флп. 3; 8): не знамение ли это? Для тебя не существует страха смерти, так что ты, если пойдешь посреде сени смертной, не убоишься зла (Пс. 22; 4): не знамение ли это? Ты находишь пищу и сладость в том, что для миролюбцев составляет скуку и тяжесть, и напротив скучаешь и тяготишься тем, за чем они гоняются всю жизнь: не знамение ли это? Ты по временам чувствуешь в себе силы грядущего века (Евр. 6; 5), воспаряешь духом над всем миром, бываешь един с Тем, Егоже возлюби душа твоя (Песн. 3; 1): не знамение ли это?

Не может быть, чтоб ты был и без мудрости. О, Господь умеет просвещать и наставлять тех, кои умеют слушать Его и готовы исполнять слышанное. Без сомнения, ты не раз слышал уже, внутрь себя, Того Наставника, Который творит из рыбарей апостолов. А может быть, уже приял и то помазание от Святого, которое приемши не требуют, да кто учит их; ибо само помазание учит их всему (1 Ин. 2; 27).

Как же бы ты, христианин, после сего, усомнился в том, что распятый Господь есть подлинно Божия сила, премудрость, правда… освящение и избавление во спасение всякому верующему (1 Кор. 1; 24,30), когда Он в самой вещи давно соделался всем сим для тебя самого? Это значило бы сомневаться в собственном уме, который есть Христов (1 Кор. 2; 16), в собственном сердце, которое Христово (Еф. 3; 17), в собственной жизни, которая Христова (Кол. 3; 4).