Страстные приключения Изгоя

— Большинство политиков притворщики и обманщики. Точнее обманывают все политики, но есть те, что искренне верят в свой обман. Таких фанатиков сравнительно небольшой процент. Но, как правило, они хорошие ораторы и заряжаю фанатизмом остальных.

Молодой мужчина замолчал. Он вовсе не собирался говорить о политике. Но вырвалось у самого с языка. Тем более в стране было неспокойно, экономика только-только начала подниматься. А события в Думе заставили людей приникнуть к экранам телевидения. Отставка правительства Примакова была встречена большей частью народа крайне негативно. Только-только стало стабилизироваться и опять. А Ельцин стал чем-то вроде Карабаса Барабаса, объектом ненависти. Или больным зубом, от которого хотели избавиться.

Шутка ли, но только два процента населения доверяют главе государства. Надо до такого дожиться. А девяносто процентов не доверяют. А тут еще левое правительство в отставке и думаешь, не наступил ли конец света.

А НАТО тем временем бомбит Югославию. И поговаривают от Третьей мировой войне.

На этом фоне демонстративная измена Лены, с который ты знаком то всего неделю кажется мелочью.

Профессор недаром специалист, по психологии прочитав на лице Эдика сложную игру чувств, ответил:

— Не бери в голову! Все мы приезжаем на Утриш, чтобы по развлекаться. А Ленка из породы гуляющих девок. Стоит ли так переживать, сам найди себе другую подругу.

Эдуард тяжело вздохнул и промямлил:

— Мне кажется, я в нее по-настоящему влюбился. Это больше, чем страсть.

Профессор покачал головой:

— Влюбиться в Ленку… Она конечно женщина видная, и наверное когда-нибудь да остепениться. Но тут. Тут её вряд ли удержишь от измен.

Эдуард вкрадчиво спросил у Алексея Викторовича:

— А ли лекарство от ревности?

Профессор сразу же ответил:

— Есть доверие!

Эдуард со вздохом продолжил:

— Если нет доверия. Изменяют прямо на глазах!

Алексей Викторович тут же нашелся:

— Тогда терпение. Бог терпел и нам велел.

Эдик с сомнением заметил:

— Нет доказательств существования Бога. Во всяком случае, четких и определенных.

Профессор логично заметил:

— С верой жить как-то легче. Люди на что-то надеются. Это их утешает.

Но мало кто понимает, во что он верит. Например, большинство людей православные потому их предки православные, или все вокруг православные. Но расспроси их о Православии, то выяснится, что они, по сути, и не знают, во что веруют. Не знают и богословия, не читали ни разу катехизиса, а кто читал, то не слишком его понимал. Протестанты более подкованы в теории, но начни их расспрашивать, то тоже не поймешь какая у них вера. Например, спрашиваешь у баптистов о вечных адских муках, как это согласуется с учением о любящем Боге. Начинают бормотать что-то невнятное. А уже сектанты вообще порой в такой абсурдное верят… Причем некоторые секты с откровенно бредовым учением миллионов адептов достигают.

Тут Алексей Викторович предложил:

— Заболтались мы. Может лучше чайку или кофе глотнем.

Эдик согласно кивнул:

— Чаю лучшем. Мне и так не мешало успокоиться.

За чаем, Эдуард спросил у профессора, как продвигается его новый роман. Алексей ответил:

— Неплохо… Космические эльфы, тролли, фавны — вырисовывается интереснейшая вселенная. В ней действуют два попаданца — юноша и девушка. Они путешествуют по различным мирам. Сражения, стычки, интриги, элементы квеста.

Эдик, отхлебнув чайку, напомнил:

— Мой приятель Шамай тоже любил писать. И очень обижался на критику.

Профессор-психолог бросил себе в стакан кусок сахара и заметил:

— Это напрасно обижаться на критику. Я вот стараюсь её учитывать. Но, например, очень трудно, когда пишешь о космосе избегать упоминания о волшебном оружии или футуристических наворотах. А это утяжеляет роман.

Эдик кивнул, и заметил:

— Говорят скоро выйдет новая серия звездных войн. Вот было бы здорово её посмотреть!

Профессор потянул чаю и заметил:

— Да было бы здорово… Там заметно добавилось спецэффектов и серьезно поработали над дизайном костюмов.

Внезапный смех прервала профессора. Босоногий, загорелый мальчишка в шортах вбежал в просторную палатку. Пацан на вид около двенадцати, он покрыт свеженьким майским загаром. Светловолосый и немного похожий на профессора.

Алексей Викторович указал на мальчонку:

— Вот мой сынишка. Очень способный.

Пацан хихикнув прочирикал:

— А я новое стихотворение сочинил рассказать?

Эдик искренне ответил:

— Конечно! С удовольствием послушаем!

Мальчик стал босой ногой на табуретку и стал декламировать;