Страстный пилигрим

Венера, юной красотой пленясь,
В тени дерев Адониса прельщая,
О страсти Марса завела рассказ,
Его движеньям пылким подражая.

«Вот так, — сказала, — он обнял меня;
Вот так с меня совлек он одеянья», —
И обняла Адониса она,
Чтоб вызвать отрока на подражанье.

«Так воин-бог к устам моим приник»,
И рот ко рту Адониса прижала;
Но лишь перевела дыханье, вмиг
Отпрянул он, не соблазнен нимало.

О, если б ты могла меня ласкать,
Пока я сам не захочу бежать.

12

Старости не сжиться с юностью шальною:
Юность так беспечна, старость так грустна;
Юность — утро лета, старость — ночь зимою;
Юность — летний жар, а старость холодна.

Юность силой пышет, старость еле дышит;
Юный бодр, старик убог;
Юность смотрит смело, старость — охладела;
Юный резв, а старый строг.

Старость, ты презренна; юность, ты блаженна;
Молоды любви черты.
Старость ненавижу. О, пастух, приди же!
О, как долго медлишь ты!

13

Что красота? Лишь суетность одна,
Лишь внешний блеск, что быстро тусклым станет.
Стеклу подобна хрупкому она,
Бутону, что, едва раскрывшись, вянет.

Как суетность, цветок иль блеск стекла,
Лишь пробил час, — она уж отошла.
Не возвратишь потерянного ты;
Блеск не вернется, как ни три тряпицей;

Увянув, на земле лежат цветы;
Разбитое стекло уж не склеится.
Так красоту ничто уж не вернет —
Ни снадобья, ни краски, ни уход.

14

«Спи мирно! Доброй ночи!» — так она
Сказала мне, лишив меня покоя
И в келью скорби заключив меня,
Чтоб счастье я оплакивал былое.
«Будь счастлив!» — но счастливым не был я,
И ужином была мне грусть моя.

Она мне улыбалась: не пойму —
Из дружбы или ненависть скрывая?
Была ль изгнанью рада моему?
Ждала ль, что я назад вернусь, блуждая?
Да, словно призрак должен я блуждать,
И счастья мне вовек не отыскать.

15

Как на восток гляжу я, боже мой!
Как сердцем я кляну часы! Денница
Уже зовет нарушить чувств покой;
Но я, на взор не смея положиться,
Внимаю Филомеле, истомясь.
Пусть жаворонка б песня так лилась!

Напевом он приход встречает дня,
Прочь прогоняя тьму и сновиденья.
А ночь уйдет — спешу к любимой я,
И сердцу — радость, взорам — наслажденье,
И грусть уходит; но придет опять,
А милая на завтра будет звать.

Будь вместе мы, о, слишком быстрой нам
Ночь мнилась бы; теперь же, мне в досаду,
Минуты тьмы подобны месяцам.
И солнце шлет не мне, цветам отраду.
Ночь стала днем. Собой сменяя тень,
Продлись до завтра, о любезный день!

16