Стратагема ворона

– Гекзархи хотят это уничтожить, – сказал Микодез.

На этот раз он ожидал реакции, но ничего не произошло.

– Это оружие? – продолжал гадать Джедао. – Скульптура? Какая-нибудь ужасная разновидность закусок?

– Ладно, неважно, – сказал Микодез. – Я просто надеялся, что вы мне об этом расскажете.

– Значит, я провалил испытание, – с печалью ответил Джедао. – В свою защиту скажу, что там, где нет света, особо не почитаешь.

– Это действительно не важно, – сказал Микодез. Похоже, Черис мертва или недоступна, или что там ещё происходит с одержимыми. Кроме того, ни Джедао, ни Черис не могли ничего полезного предпринять по поводу затеянного гекзархами геноцида. Сам Микодез, конечно, не нуждался в разрешении Джедао, чтобы в сложившейся ситуации поступить, как ему заблагорассудится. – Попытайтесь не убить больше людей, чем необходимо.

– Буду иметь это в виду, – сказал немертвый генерал. – Прощайте, Шуос-чжо.

Его изображение исчезло, оставив на своем месте двойку шестерней, золотую на багровом фоне. Потом символ тоже исчез.

– Могло быть и лучше, – признался Микодез своей зеленой луковице. Но он и не надеялся исправить четыре столетия оплошностей за один разговор. Для начала, пожалуй, сгодится.

Глава десятая

Кируев уже привыкла к тому, что Джедао, как и все командиры, к деталям относится добросовестно. Она не могла себе представить, что некто с послужным списком немертвого добился того, чего добился, бегая туда-сюда и пренебрегая логистикой. А логистика превращалась в проблему из-за того, что они стали ренегатами. Пока что запасов хватало, но кто знает, насколько долгую кампанию запланировал немертвый генерал?

Кроме того, Джедао старательно знакомился со своими подчиненными по отдельности, проводил регулярные совещания с командирами тактических групп и разведмотов, и даже прогуливался по палубам «Иерархии пиршеств», беседуя с экипажем. Никто ни на миг не забывал, кто он такой и что сделал, и никто не чувствовал себя спокойно рядом с ним, невзирая ни на какую любезность. Впрочем, для Джедао это была очень старая игра.

Через шестнадцать дней после сражения у Крепости Вертящихся Монет, когда рой продолжал преследовать Хафн, Джедао и Кируев вернулись с одной из таких прогулок и остановились у каюты Кируев, что было странно. В самой прогулке не было ничего примечательного. Генералы роев частенько инспектировали командные моты со старшими офицерами на борту. Кируев вспомнила такие прогулки в качестве бригадного генерала под командованием генерал-лейтенанта Миоги, которая, хотя и превосходно обучала большие рои, обладала прискорбно мягким, монотонным голосом – когда он неизбежно затихал к концу предложения, сказанное не мог разобрать ни один аугмент. В составе композита это не имело значения, поскольку датчики улавливали субвокальную речь, но, когда Миога что-нибудь бормотала во время осмотра инженерного отсека, приходилось лихорадочно подыскивать ответ, испытывая неловкость. По крайней мере, Джедао говорил достаточно громко, чтобы его можно было расслышать, и протяжный голос немертвого генерала, невзирая на странноватый акцент, был парадоксально внятным.

Джедао явно использовал тактику «разделяй и властвуй», которая подразумевала разговоры с отдельными людьми, а не группами, если таковые были возможны. Но никто не мог ничего с этим поделать. Кируев каждый раз, просыпаясь, напоминала себе, что рой у неё украли, и личная гордость была ни при чем (впрочем, если не врать себе, без неё не обошлось). Это не имело ни малейшего значения. Пусть Джедао и ублюдочный манипулятор, но именно ему Кируев обязана служить.

И потому не было ничего удивительного в том, что, оставшись с Кируев наедине, Джедао задал ей личный вопрос. Неважно, что собственная каюта Кируев должна была оставаться благоприятной для неё местностью. После той язвительной критики по поводу устроенного ею покушения Кируев всегда остро осознавала превосходство Джедао, когда они оказывались здесь вдвоём.

Кируев тасовала колоду карт джен-цзай, не потому что они собирались играть (лучше не надо – Джедао был в игре противоестественно хорош), но потому что надо было чем-то занять руки. Один сервитор, потертая ящероформа, пытался навести порядок под верстаком Кируев, но его усилия, как обычно, были обречены на неудачу. Ещё один, дельтаформа, сопровождал их во время прогулки и вместе с ними явился в гостиную. Наверное, думал, что Джедао может захотеть освежиться.

Джедао проговорил, не глядя на Кируев:

– Генерал, как вы относитесь к детям?

Любой вопрос Джедао неизменно имел подтекст, но этот озадачил Кируев.

– У меня их нет, если вы об этом, – сказала она и, аккуратно выровняв колоду, отложила её. Джедао, разумеется, должен был это уже проверить.

– Позвольте перефразировать, – сказал Джедао. – У вас нет детей в тьенвед… простите, в юридическом смысле, согласно тому, что это слово значит в высоком языке. Но вы когда-нибудь становились матерью?