Стратег

– Одни узнают, другие их на смех поднимут, получатся не сведения, а слухи. Как я понял, наш герцог-талисман способен организовать нам с Папой приватную встречу, всё-таки он целый диктатор Рима. Герцог Гуго де Лузиньян.

– Слушаю, Сир.

– Выделите нам две шебеки с пушечным вооружением, которые смогут подняться вверх по Тибру до Рима. Есть у вас такие?

– Найду, Сир, только на удобства не рассчитывайте, будете спать в гамаках в трюме.

– Я не раз спал в седле на ходу, гамаком меня не испугаешь.

– Воля ваша, Сир, – Ле Брюн давно успел свыкнуться с ненормальностью своего короля. Каждый сходит с ума по-своему, Ричард вот стальную корону себе заказал и в гамаке спать готов. Главное, что его любит Удача, а значит ей это нравится.

– Один корабль выслать немедленно в Александрию, пусть заберёт там Великого Магистра Госпитальеров, ему тоже необходимо срочно навестить Папу, а второй пусть ждёт нас в Дамиетте.

– Будет исполнено, Сир.

– Я доволен вами, адмирал. Именно вы возглавите штурм Каира. Раз ваш брат удостоился звания Диктатора Рима, то вам, меньше, чем Фараоном быть просто не солидно. Разрешаю применять любые средства, вся артиллерия пусть потренируется стрелять. На стены не лезьте, подводите мины, зря людей не тратьте. Есть у меня такое чувство, что скоро они нам понадобятся. Оставляю вам начальника штаба и братьев Вельфов, барона Левита я забираю с собой.

Граф Лестер, после взятия Франками Женевы, получил свою долю за взятие города, стоит признать – немаленькую, тут Филипп-Август скупиться не стал; бросил свой скудный обоз и рысью рванул на перевал Шамони, пока его не перекрыло снегом. Успели чудом, едва взошли на хребет, как начался снегопад, иначе, чем даром Господним, такое не назовёшь. Через трое суток, обойдя Турин, граф Лестер велел разбивать лагерь в виду стен Милана. Потревожить его попытались дважды, но оба раза, едва напоровшись на организованную оборону сразу отступали. Странно как-то и непонятно, на что они вообще рассчитывали.

А на что рассчитывал граф Лестер? – Спросите вы. Не тысячей же брать Милан. Нет, конечно. Он устроил свой лагерь юго-восточней города, перекрыв дорогу на Болонью и взяв под наблюдение ещё две – на Геную и на Верону, и принялся взымать таможенные пошлины, а проще говоря, грабить караваны. Под франкским флагом с золотыми лилиями на голубом фоне. С согласия франкского короля, конечно. Сам Филипп-Август всё равно свою армию не успевал перевести за Альпы до зимы, поэтому уступил право покошмарить ломбардцев от своего имени шустрому графу.

Филипп-Август альтруистом не был, просто тогда он ещё не знал о разгроме императора в Риме, а потому и предположить не мог, сколько успеет награбить граф под его знаменем. То есть, он был уверен, что граф не только ничего не награбит, но и сам попадётся на зуб императору. Ломбардцы же наоборот. О пленении Генриха в Риме они знали, но зато не знали, что отряд графа Лестера единственный, который успел перейти перевал. А поэтому сидели за стенами и боялись злобных франков.

На десятый день работы этой «таможни», когда дорожный трафик упал практически до ноля, и стояние вместо прибыли начало приносить убытки, прискакал гонец с письмом от герцога Рауля. Тот предлагал объединиться под знаменем Папы и попытаться взять Болонью. Идея была недурна, тем более что других вообще не было, и следующим же утром длинная кишка тяжело гружёного обоза с добычей медленно потянулась на юг. К середине ноября он наконец дополз до Болоньи.

В лагере герцога-талисмана царил истинно римский порядок тех времён, когда Рим и порядок были синонимами. На воззвание легатов Папы защитить Святой престол откликнулось больше двух тысяч крестоносцев, плюс две тысячи вассалов Танкреда, плюс тысяча личной свиты Диктатора Рима, по численности практически легион, но не слаженный и с дисциплиной знакомый заочно, поэтому Рауль с первого же дня принялся дрючить это стадо, не жалея сил. Особенно вассалов короля Сицилии. За две недели стояния под Болоньей из стада не сделаешь войско, если ты не волшебник, но образцовый порядок в лагере Диктатору Рима навести удалось.

Близкими друзьями Роберт де Бомон и Рауль де Лузиньян не были. Граф Лестер входил в состав военного совета с первого дня Третьего крестового похода, а Рауль вошёл в ближний круг Ричарда только после битвы при Яффе, но они были соратниками и сослуживцами в те времена, вспоминая которые, теперь гордились оба. Оба они уже вошли в историю легендарными крестоносцами, но командовать войском должен был кто-то один. Граф Лестер решил уступить и поклонился первым.

– Прибыл в ваше распоряжение, милорд. В строю восемьсот шестнадцать всадников и около трёх тысяч мобилизованных обозников.

– Полно вам, граф, – смутился Рауль де Лузиньян. – Вы более опытный командир и должны принять командование. Я планировал вернуться в Рим и заняться наконец организацией своей свадьбы.