Стратегическая нестабильность XXI века

§ 4. Новый индивидуализм как геополитический фактор

Наши "демократы в первом поколении", не очень компетентные в области истории западных идей и принципов, активно оперируют дихотомией: коллективизм—индивидуализм. При этом коллективизму с порога приписываются антидемократические черты, индивидуализму — демократические. Этим адептам индивидуализма неведомо, что бывает демократический коллективизм ассоциированного гражданского общества, равно как бывает и уклончиво-обывательский индивидуализм абсентистов гражданского общества, гражданская пассивность которого способствует узурпаторским переворотам старых и новых диктаторов.

С точки зрения социокультурной логики буржуазный индивидуализм прошел два этапа своего развития. Первый, описанный М. Вебером, Зомбартом и другими основателями теории модернизации, может быть назван индивидуализмом мобилизационного типа. Если большевистская модернизация основывалась на коллективизме мобилизационного типа, то «первичная» буржуазная модернизация на Западе основывалась на мобилизационном индивидуализме. Ярче всего он выразил свою специфику в странах протестантского культурного круга. Протестант, выбывший из прежней католической системы гарантированного Церковью спасения, пребывал в состоянии величайшей тревоги духа. Перед лицом молчания Бога, никому не доверившего говорить от его имени, верующий был погружен в великий страх и трепет. У него не было передышки, связанной с процедурой отпущения грехов или выдаваемыми клиром индульгенциями. В этих условиях произошла интериоризация всей системы религиозной цензуры, у католиков выступающей в лице внешних церковных престанций. Протестант стал специфическим "энтузиастом повседневности", знающим, что дела спасения творятся здесь, в пространстве бытовой обыденности, а не во времена экстатических выходов из повседневности. Протестантский страх незнания божеской воли конвертировался в неугомонную активность "по сю сторону греха земного".

Грянувшая в 60-х годах социокультурная революция породила индивидуализм совершенно другого рода. Речь идет об индивидуализме демобилизованных, «расслабленных». Началась эта революция как революция досуга, тщательно описанная новой, "постпромышленной социологией". Социология досуга оперировала дихотомией, в чем-то напоминающей дихотомию индивидуализм—коллективизм.

Как писал известный специалист в области социологии досуга Ж. Дюмазедье, новая революция досуга принципиально меняет соотношение коллективного долга и индивидуального блага в пользу последнего.

Человек труда, какую бы формацию он ни представлял — капиталистическую или коммунистическую, в горизонте новой социокультурной революции предстает как архаическая коллективистская личность, действующая в режиме коллективного контроля, призвания и ответственности. Напротив, человек досуга — это человек, сознательно воздвигнувший барьер между сферой индивидуальных наслаждений и всем тем, что хоть как-то попахивает призванностью под знамена коллективного действия. Досуг— это время, которое личность отвоевала у общества исключительно в своих гедонистических целях и не собирается возвращать его ему в виде каких-то коллективно полезных дивидендов, будь то "восстановленной способности к труду", всесторонней культурной развитости, политической и гражданской активности и т. п.

Словом, новый индивидуалист досуга — это человек, мигрирующий из всех сфер общественно полезного времени в сферу, в которой приватизированное им время в принципе не подлежит общественной утилизации. Перед нами знакомый "юноша Эдип" неофрейдизма, только социологически конкретизированный благодаря изучению различных форм гедонистического досуга.

Другие специалисты в сфере цивилизационных сдвигов постмодерна указывают на индивидуализацию как на размывание всех групповых скреп, еще сохраненных классическим модерном. Как пишет У. Бек, "мы являемся свидетелями метаморфозы общества… в ходе которой люди освобождаются от социальных форм индустриального общества — от деления на классы и слои, от традиционных семейных отношений и отношений между женами, точно так же как в ходе Реформации они освобождались от господства Церкви и переходили к формам жизни светского общества".