Стратегическое промедление

Один из матросов-носильщиков, которые до этого молча и безропотно тащили вслед за чародеями «подарки», мягким медленным движением скользнул вперед, практически обнимая английского гидроманта. И вытащенный из ножен на поясе короткий треугольный кинжал, больше напоминающий заточку или штык, вонзился в затылок вражеского офицера, с хрустом пробивая кости. Униформа лейтенанта могла спасти жизнь не хуже тяжелого бронежилета, а на себе Корноуэл носил защитный артефакт или даже несколько, что остановили бы угрозы, нацелившиеся на открытые части тела. Олегу даже ясновиденьем не требовалось владеть, дабы это знать — таковы были общепринятые реалии этого мира. Вот только стандартные защитные барьеры не срабатывали, если приближающийся к их носителю объект приближается достаточно медленно, например, со скоростью занимающегося повседневными делами человека или человека, не раз отрабатывавшего во время тренировок маневры по обезвреживанью одаренных целей. А потому на редкость словоохотливый лейтенант британского флота умер, вряд ли даже успев испугаться — только удивиться. Маги были живучее людей, но на третьем ранге редко кто из них мог бы избежать мгновенной смерти, когда мозг их пробило острым как бритва клинком.

Оставшиеся бойцы Олега уронили на землю свою ношу, вытряхнули из рукавов одежды напрочь обыденные и лишенные волшебства револьверы, которые получилось бы у них обнаружить либо при использовании серьезных сканирующих чар, либо при личном обыске и теперь в упор расстреливали английских солдат, не ожидавших такого поворота событий. Ружья тех висели за плечами, а потому чтобы воспользоваться ими по прямому назначению или хотя бы как дубиной или копьем, если они вдобавок еще и не заряжены, требовалось несколько секунд. Которых им не дали, убивая сначала тех, кто хотя бы пытался что-то сделать, а потом и впавших в состояние ступора угощая свинцовой пилюлей.

Седой чернокожий старик, который вел себя с английскими офицерами как равный, и они этому противились если только в глубине своей души, отреагировал на происходящее быстрее всех остальных противников. То ли возраст и опыт сказывался, то ли он сумел развить скорость своей реакцию до величин, неподвластных более-менее обычным людям. Всего тело этого одаренного всего-то за секунду трансформировалось в состоящего из тьмы и электрических разрядов большого червя, от которого кстати и демоническими эманциями знатно тянуло, а после словно ракета рвануло вперед, раскрывая свою огромную круглую пасть, полную бесчисленными зубами…И увяз в магическом щите, который активировала Анджела, нагнувшаяся к самому массивному из подарков. Внутри ящика, который с трудом тащили бойцы, прятался вполне пристойный образчик генератора барьеров, который не так уж давно прикрывал от артиллерии и обстрела несколько рот индусов, лояльно настроенных к британской короне. Только на сей раз радиус его работы был заранее настроен на самый минимум, компенсировав малый охват повышенной эффективностью в зоне действия.

Чародей на свою супругу подчиненных, в общем-то, и не смотрел, поскольку доверял им решение столь примитивных и обыденных задач, как уничтожение примерно равного по численности противника с многократно худшей выучкой, да вдобавок был очень-очень занят. Нацеливал на врага сразу и небольшую пущечку, и вытряхнутый из кольца со свернутым пространством тяжелый огнемет. Только когда он все же пустил оружие в ход, то по врагам ударила не струя горящего напалма, а несколько иная жидкость. Хотя некоторые из них определенно предпочли бы пламя душу из концентрированной святой воды, на протяжении нескольких дней старательно подготавливаемой православными священниками для английских чернокнижников и их слуг, весьма привольно чувствовавших себя на этом острове.

Червяк, пытавшийся подрыться под барьер, лопнул как воздушный шарик, забрызгав все вокруг тлеющими потрохами, оказавшимися неожиданно материальными. Начавший было творить какие-то сложные чары судья, окутавшийся барьером из черного дыма, попав под душ из святой воды завизжал как ошпаренный поросенок, прижимая дымящиеся руки к натуральным образом пылающему белым пламенем лицу и кинулся прочь, позабыв про всякую магию и на ходу обращаясь в самоходный факел. Автоматрон-палач, почти вцепившийся в барьер своими окровавленными пальцами всех четырех рук, на ладонях которых пылали какие-то нечестивые символы, рассыпался на части, причем идущий из обломков дым умел делать сразу как минимум две вещи: гореть и кричать. Деревья, начавшие было распахивать зубастые пасти-дупла и вытаскивать из земли лапы похожие на когтистые щупальца, стремительно осыпались трухой, а вся трава в парке разом завяла. Даже та, на которую не попало вообще ничего, слова все эти растения являлись частью некоего единого организма, сдохшего сразу и без лишних спецэффектов.