Стратегии гениальных мужчин

Своей непримиримой борьбой и яркими способностями применять радикальные меры и употреблять чрезвычайные решения Ленин обеспечил сотворение новой коммунистической империи, и после его смерти владевшей половиной планеты в течение семидесяти лет. Образ Ленина подвергался и жесточайшей критике, и слепому обожествлению, но один неоспоримый факт сохранит статус-кво – он был человеком-победителем и сумел добиться поставленной перед собой цели, несмотря на допускаемые смертельно опасные для общества и заразные ошибки. Он сумел дать старт невиданному доселе учению, достигшему потрясающих масштабов, и связать все это со своим собственным именем. Для исследователей Ленин останется примером победы воли, неисчерпаемой работоспособности и расчета над, казалось бы, несокрушимыми стенами вековых устоев, и потому его жизнь будет заслуживать пристального внимания наряду с титанами, которым удавалось изменить ход истории.

Людвиг ван Бетховен

«Я набираюсь терпения и думаю: всякое несчастье приносит с собой и какое-то благо».

Бетховен, за несколько дней до смерти

Труднее всего было пережить первый год после смерти матери: отец забывался, залитый адским зельем; братья еще не могли позаботиться о себе; долги росли как грибы после дождя… Но Людвиг выдержал этот мрачный тест на раннюю зрелость и сумел не растерять себя. Он ведь с детства более остальных сверстников был самостоятелен. И с раннего детства он умел терпеть и потому тянул свою тяжелую лямку с мрачным, звериным упрямством. Правда, и следующий год оказался не легче: обрушившиеся на Бетховена болезни – тиф и оспа – не подорвали его духа, хотя оставили страшные, неумолимые отпечатки на изможденном теле. Ему было к чему стремиться, и он готов был бороться с судьбой и дальше. Для близких людей молчаливая волчья неукротимость Людвига не осталась незамеченной. В конце концов старшие друзья помогли устроить братьев работать. Молодой Бетховен пошел и на решительные отчаянные шаги: он добился, чтобы половина отцовского жалования выплачивалась лично ему: речь шла уже просто о выживании, и условности морали пришлось отбросить, как сдавливающий горло атавизм. Казалось, самое страшное было позади и можно было подумать о своей судьбе. Он сам принял решение записаться в Боннский университет, осознавая, что не может быть глубокого по внутреннему содержанию музыканта без основательного образования.

Как утопающий хватается за соломинку, так и он цеплялся за любую возможность увеличить свои шансы на успех.

Бетховен боролся отчаянно, словно каждый день был последним днем его жизни, а каждый новый рубеж – последним бастионом. И снова мозг Людвига с неослабевающей силой стала сверлить навязчивая мысль: он должен немедленно вернуться в Вену – к Моцарту! Только там можно было не стоять на месте, а двигаться вперед – к успеху и к славе! Ему нужна была творческая подпитка: свежие мысли, новые идеи – все то, без чего трудно раскрыться даже искрометному таланту.

Имея от рождения завидное здоровье, Людвиг уже в этот период растратил его большую часть: он не раз вспоминал в письмах одышку и растущую меланхолию. Но даже в этот нелегкий период одной частью своего прагматичного мозга Людвиг просчитывал, как уладить домашние дела, а другую упорно готовил создавать новое – такое, чего еще не слышал никто и что заставит трепетать от его окутанных туманом печали, но надрывных и неустанно рвущихся наружу чувств. Часто, охваченный пламенеющей страстью создателя или погружаясь в щемящие раздумья о своей непростой доле, Людвиг давал жизнь новым звуковым фантазиям, безбрежным и обворожительным, постепенно превращающимся в процессе движения его виртуозных рук в пленительные и трогательные картины.