Стратегии злых гениев

Григорий Распутин вовсе не был одержим идеей изменения миропорядка или создания собственного религиозного учения. Его внутренний мир был слишком примитивен и прост для этого, а устремления касались преимущественно реализации мелких корыстных интересов, чему способствовал весь этот психосексуальный и религиозный маскарад. Приближение к первой даме государства, осуществление воздействия на нее и сохранение такого положения вещей как можно дольше – вот скромный перечень амбиций сибирского «старца». Даже те, кто по долгу службы занимался отслеживанием каждого шага Распутина, признавали, что у него «никаких идейных побуждений не существовало» и руководствовался он лишь плотоядными импульсами. Но в то же время люди, близко знавшие его, отмечали, что это «человек, способный на все». В нем видели демона, коварного и враждебного всему миру, готового на чудовищные деяния, обладающего неистовой и всесокрушающей решительностью. По сути своей Распутин, как и большинство деструктивных личностей, был трусливым, что не раз демонстрировал. Но, словно компенсируя эту слабость, он говорил решительно и безапелляционно, а с окружающими обращался бесцеремонно, радуясь, если удавалось вызвать страх и благоговение. Он был едва ли не единственным мужчиной, осмеливавшимся обращаться к царице на «ты», но и это было проявлением глубинного страха потерять привязанность могущественной особы. Он воздействовал на первую женщину империи преимущественно через ее детей, с которыми заигрывал, вел ненавязчивую переписку в формате «учитель – ученик», а самой же «маме», несчастной невротичке с глубокими религиозными убеждениями, давал определенное утешение, повторяя едва ли не каждый раз, что пока он покровительствует царской семье, с ней ничего не случится.

След «старца»

Небезынтересно, что с самого начала своего пребывания в столице Распутин не скрывал, что его целью является знакомство «с царями». Думал ли он в то время о влиянии на политику и кадровые решения в государстве? Скорее всего, это его абсолютно не волновало. Несший по жизни мрачный комплекс отвержения, порицания и неприятия своим собственным социумом, он стремился доказать свою состоятельность и заставить людей в родном селе признать свои достижения. Примитивное мышление Распутина, несмотря на жизнь в светских салонах, не расширилось дальше села Покровского. Именно туда он привозил «свою знаменитость», бахвалясь знакомством с царской семьей и кичась добытым богатством. Именно в селе Покровском, для доказательства своего величия, он выстроил новый дом для себя и церковь для односельчан. Психика «старца», по-прежнему уязвленная и болезненно требующая признания, была гораздо чувствительнее к оценкам жителей Покровского, чем к мнениям российских министров и иностранных послов. Говоря вычурным языком в салонах, он в столице при встрече с простыми крестьянами оперировал привычными мужицкими категориями, и уважение деревенских мужиков имело для всесильного Григория Распутина далеко не последнее значение. Поэтому дружба с царской семьей на первых порах рассматривалась Распутиным лишь как одно из главных доказательств успеха. И только много позже, вступив в борьбу с такими влиятельными особами, как Петр Столыпин, Распутин ощутил иную, ранее неведомую силу, которую принесло знакомство с монархами.