Стратегия

Мы не согласны с утверждением, что всякое промедление на вооруженном фронте обязательно идет в ущерб стороне, преследующей позитивные цели. Политическая наступательная цель может связываться и со стратегической обороной; борьба идет одновременно на экономическом и политическом фронтах, и если там время работает в нашу пользу, т.е. баланс плюсов и минусов складывается в наших интересах, то вооруженный фронт, даже обозначая шаг на месте, может постепенно добиваться выгодного изменения соотношения сил. Если война имеет характер блокады — как блокировали русские Дагестан Шамиля или англичане Францию Наполеона I и Германию Вильгельма II, то вооруженный фронт очень выигрывает от времени, работающего на него. Стратегическая оборона, складывающаяся из ряда операций с негативной целью, в общем может преследовать позитивную конечную цель. Момент начала преследования Антантой позитивной конечной цели по отношению к Германии, конечно, нельзя отнести к июлю 1918 года, когда вооруженный фронт сдвинулся вперед. Это преследование позитивной конечной цели началось с открытием военных действий, хотя в течение целых годов оно и не выливалось в перенесение вперед линии фронта. Даже пятимесячные оборонительные операции русских в 1915 году при отходе из Польши, вынудившие Германию затратить лучшее время и силы, коими можно было бы достигнуть крупных результатов во Франции, являлись, с точки зрения измора, крупным звеном в цепи событий, приведших к конечному поражению Германии.

Преследование негативных целей, т.е. борьба за сохранение, полностью или частично, существующего положения требует, в общем и целом, меньшего расхода сил и средств, чем преследование позитивных целей, т.е. борьба за захват, за продвижение вперед. Удерживать имеющееся легче, чем завоевывать новое. Слабейшая сторона, естественно, обращается к обороне.

Эти утверждения являются бесспорными и в политике, и в военном искусстве, но лишь при предпосылке известной устойчивости и обороноспособности сторон в существующем положении. Как морские волны шлифуют прибрежные камешки друг о друга, так историческая борьба округляет аморфные по природе государственные образования, стирает слишком извилистые границы, растит требуемую для обороноспособности устойчивость.

Однако, иногда эта предпосылка отсутствует. Версальский мир наполнил карту Европы причудливыми очертаниями. Классовая борьба создаст на той же карте слоеный пирог из различных интересов и группировок. В таких условиях преследование негативной цели сохранения существующего положения может явиться не сильнейшей, а слабейшей формой ведения войны: перевес сил иногда требуется не для наступления, а для обороны, и тогда последняя теряет всякий смысл. Таково было положение в войну 1866 г. на германском театре военных действий. Мольтке считал этот театр войны второстепенным по сравнению с Богемским, и оставил на нем лишь три дивизии против тройных сил средних германских государств. В обстановке раздробленности германских государств и чересполосицы прусских владений, явившейся следствием Вестфальского и Венского мирных трактатов, оборона для пруссаков явилась бы задачей, неизмеримо более трудной, чем наступление. Последнее вполне удалось пруссакам, несмотря на превосходство неприятельских сил.

Таковые же условия часто встречаются в гражданской войне; она возникает на значительной площади, и определенные фронты складываются лишь постепенно. Но при напряжении классовой борьбы эти явные фронты еще не выражают всей сути дела: в тылу у каждой стороны оказываются оазисы, представляющие готовые базы для противника; красные войска, наступая от Волги к Уралу, не удалялись от своей базы, в чем обычно заключается существенный минус наступления, а приближались к новым, более богатым источникам продовольствия, классовой и экономической энергии. В условиях политического слоеного пирога нелепой была бы мысль об обороне — чего? Существующих вооруженных восстаний в своем тылу? Гибель парижской коммуны в 1871 году отчасти объясняется игнорированием необходимости наступления, установления связи с провинцией; один Париж против всей Франции являлся позицией, не обороноспособной ни в каком отношении.