Стратегия. Логика войны и мира

Суэцкий канал – около сотни метров спокойной воды – сам по себе не считался серьезным препятствием. В любом случае израильтяне перестали комплектовать личным составом укрепления на своей стороне канала, рассчитывая на мобильную оборону, которая предполагала быстрое развертывание усиленной танковой дивизии. Кроме того, они также чрезмерно полагались на свою авиацию[187]. Поэтому форсировать канал не составляло труда, но это не решало немедленно возникавшей перед египтянами проблемы, то есть противостояния контратаке израильских танков. Они понимали, что им бессмысленно даже пробовать сопротивляться полной силе израильской армии, которая в течение трех дней после форсирования канала мобилизовала бы резервистов. Между тем израильские пилоты, соперничать с которыми в воздушном бою египетские летчики не могли, систематически атаковали бы египетские войска по обе стороны канала.

План египтян, устранявший эти будто бы неразрешимые проблемы, оказался шедевром военной мысли вследствие гармонии вертикального и горизонтального измерений и их сочетания.

В горизонтальном измерении особое внимание уделялось дипломатии: сирийскую военную диктатуру, отношения которой с Египтом были не то чтобы близкими, все-таки убедили присоединиться к наступлению. Поэтому Израилю пришлось перебросить часть своих сил на Голанские высоты, а не на Синайский фронт. Действительно, две из пяти резервных танковых дивизий были отправлены на войну с Сирией в течение первой недели войны. Столь же важный элемент этого плана в горизонтальном измерении объединял пропаганду и обман ради полной неожиданности подготовленного нападения. Скрыть скопление египетских войск и техники для наведения мостов через канал было невозможно, но израильтянам успешно внушили, что это всего-навсего общевойсковые учения, как часто случалось раньше. Израильтяне не обращали внимания на ясные признаки близкого нападения вплоть до раннего утра 6 октября 1973 года. Они не сразу справились с сомнениями и не объявляли о мобилизации вплоть до 9.20 утра. Некоторым армиям требуются недели на то, чтобы призвать гражданских лиц, экипировать их и сформировать из них боевые подразделения. Израильтяне справились с этим за 24 часа или даже чуть быстрее, а за следующий день полностью укомплектованные бригады бронетехники добрались до Синайского фронта. Но в 9.20 утра 6 октября, на момент принятия решения о мобилизации, до начала войны оставалось менее пяти часов.

Согласно общепринятой теории, внезапность достигается, когда «сигналы», несущие правдивую информацию, маскируются «шумом» – большим количеством устаревших, ошибочных и ложных сведений; один из вариантов этой теории подчеркивает значимость сознательного обмана[188]. Но нельзя пренебрегать более глубокой истиной: обман работает только в том случае, когда имеется сильная предрасположенность к самообману. К 6 октября 1973 года израильская разведка в течение нескольких месяцев бдительно наблюдала за накоплением египетских войск возле канала, точно так же, как Сталин внимательно следил за приготовлениями немцев к неожиданной атаке 22 июня 1941 года, а правительственные чиновники в США знали, что японцы непременно нападут, еще задолго до атаки на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года.

Но израильтяне не попытались прервать приготовления египтян. Да, действовало соглашение о прекращении огня, граждане наслаждались мирными деньками, а дипломатическое положение Израиля не позволяло провести атаку, не подвергаясь ожесточенной критике и, возможно, суровому наказанию. В таких обстоятельствах лишь полная уверенность в неизбежности нападения могла бы убедить израильское правительство отдать приказ о превентивной атаке[189]. Когда же врагу по тем или иным причинам дают подготовиться к нападению, потом неизменно появляются убедительные объяснения, призванные оправдать подобное бездействие. Израильтяне в 1973 году решили, что Садат блефует, как уже не раз блефовал и прежде. По мнению Сталина в 1941 году, Гитлер должен был предъявить ультиматум или выдвинуть территориальные претензии до перехода границы, каковой предотвратили бы, приняв требования Гитлера и даже при необходимости уступив Украину (в таком случае вся тяжесть разгрома Германии легла бы на плечи британцев, а в дальнейшем и американцев). По мнению Рузвельта в декабре 1941 года, бездействие оправдывалось сознательным расчетом на то, что война, развязанная японцами, объединит страну, – хотя, конечно, он не ожидал атаки на флот в Перл-Харборе.