Мы видим, что
На этом мы могли бы, как часто делается, остановиться и выдать полученный технический результат за окончательный — каковым он мог бы и стать, если бы мы рассматривали, скажем, столкновение баллистических и антибаллистических ракет в огромном абстрактном космическом пространстве. Тогда любая эффективность применительно к цене служила бы достаточным основанием для того, например, чтобы определить возможность самого предприятия. Однако рассмотрение дуэли, происходящей на техническом уровне между наступающей бронетехникой и противотанковыми ракетами, даст нам картину лишь частичную и предварительную.
Разумеется, технический уровень обладает собственным значением, причем в наше время гораздо большим, чем в историческом прошлом, когда различия в технических возможностях были обычно невелики. Сегодня последние модели реактивных истребителей, танков или подводных лодок могут несравненно существеннее превзойти своих не столь современных предшественников, чем это было в случае незначительных качественных различий между двумя хорошими мечами или удобными щитами. Исключения немногочисленны. Например, в IV веке гунны обладали решающим техническим преимуществом благодаря своим составным лукам, достаточно коротким для того, чтобы стрелять с лошади, но вместе с тем обладавшими невиданными до тех пор дальнобойностью, точностью и убойной силой.
Границы технического уровня стратегии не произвольны. В их пределах различные виды оружия и их взаимодействие видны очень ясно — но лишь как один слой гораздо более широкой реальности, потому что все материальные и неосязаемые факторы, влияющие на ход сражения, остаются неопределенными. Сам по себе технический уровень достаточен только для ученых и инженеров, занятых разработкой новых видов оружия. Чтобы приступить к работе, им нужно знать лишь одно: какие виды дополнительной эффективности наиболее желательны; они не обязаны и не вправе решать,
Редко когда ученые и инженеры хорошо знакомы с подробным тактическим содержанием требований, предъявляемых военными к новому типу вооружения. Как бы то ни было, их готовность считаться с этими требованиями зачастую сугубо формальна. Ученые и инженеры очень хорошо знают, что требования военных изменяются в зависимости от каждой новой тактической доктрины, от каждой новой «стратегии», тогда как оружие, которое они разрабатывают, будет применяться в течение многих лет: тридцати и более, если речь идет о боевых самолетах, и даже еще дольше, если о танках и пушках. Кроме того, ученые и инженеры, как правило, не слишком считаются с требованиями, выдвигаемыми военным командованием, которое, по их мнению, и не подозревает о полном объеме доступных ему технологических возможностей. Очень часто они отмечают, что внимание офицеров сосредоточивается на вчерашних «новейших» технологиях, которые для ученых и инженеров уже далеко не столь новы. Неуклонно повышающийся уровень технического образования военных (этот процесс начался в XVIII веке) не отменил этого разрыва, поскольку у двух упомянутых сторон различные высшие ценности: сама наука — для ученых и инженеров, военные структуры и иерархия — для военных.
Цели их тоже существенно разнятся. Для военных бюрократов наивысшее качество, которого можно достичь в отдельно взятом виде оружия, обычно приносится в жертву возможности закупить это оружие в некотором значительном количестве: ведь уменьшить численность вооруженных сил — значит подорвать основу военной иерархии. Для ученых и инженеров количественные показатели сами по себе вовсе не имеют никакой ценности: высшее качество — единственная цель их амбиций, поэтому они всегда стремятся разрабатывать самые совершенные, самые многоцелевые виды оружия, максимально эффективные на всех возможных направлениях их применения.