Стратегия лжи

– Мы не только ее создаем, а сами в ней и живем. Чувства – это эмоциональные точки творения осознанной реальности. Наш дух всегда един и многомерен, а, следовательно, един и многомерен каждый из нас.

– Но, если все так просто, то почему мы не видим того, что есть в каждом из нас? Не знаем того, что является нами?

– Мы знаем. Именно потому, что знаем, мы с тобой и говорим.

ВСЁ

1

Утро наступило мгновенно. Нежный лучик солнца коснулся моей щеки, погладил по волосам и наполнил все тело теплом и радостью.

– Доброе утро! Как спалось? – услышал я мамин голос.

– Хорошо мамочка.

– При твоем заболевании нужно много спать. Сон лечит. Кушать будешь? Тебе надо хорошенько покушать, а потом выпить таблеточку. Это очень хорошие таблеточки. Скоро твоего бронхита и след простынет. Так что, иди, умывайся, чисти зубы и бегом на кухню.

– Иду… – пробурчал я.

Мысли стайками роились в моей голове: «Как мне надоел этот бронхит! И больным я себя не чувствую. А все носятся вокруг меня, жалеют! А в детском саду, пианино новое и Наталья Андреевна песню со мной учила красивую. Теперь сижу дома и таблетки пью. Может выпить их все сразу, и завтра в садик?! Таблетки же на серванте стоят, если стульчик поставить я дотянусь. И мама обрадуется, что не надо меня постоянно таблетками кормить. Почему она сама так не сделает? Может ей хочется со мной на больничном посидеть? Ну и пусть сидит, а я в садик похожу, ее же никто не заставит на работу ходить, пока доктор не закроет больничный».

Стул пришлось тащить через всю комнату. Ну и ладно, мама на кухне ничего не услышала. Хорошо, что сервант на меня не свалился, пока я хватался за все ручки дверок, чтобы дотянуться до таблеток. Но тут меня ждало разочарование. Таблеток оказалось две баночки, почти одинаковые, только наклейки на них разные. «Какие же выпить? – посетила меня мысль. А ладно, выпью и те и другие». На табуретке возле моей кровати стоял графин с водой и пустой стакан. Я взял обе баночки и тихонько слез вниз. Опираться на доступные части серванта, пришлось кулаками, в которых я держал обе баночки. Но и этот мой трюк остался незамеченным. Я поставил обе баночки на табуретку и потащил стул обратно. Все было готово. Я налил воды в стакан и начал пить по несколько таблеток сразу. Они все были в скользкой оболочке, и глотать их не составляло большого труда.

– Ну где тебя носит до сих пор! – прокричала из кухни мама.

– Я тебе сюрприз приготовил мамочка!

– Давай, сюрприз, чеши на кухню скорее.

Я с гордым видом победителя зашагал на кухню.

– Ты чего такой героический, сынок?

– Я с сюрпризом к тебе пришел.

– Ну, давай, показывай свой сюрприз!

– Мам, его показать нельзя, о нем только рассказать можно.

– Что же это за сюрприз такой удивительный?

– Понимаешь, мамочка, я выпил все таблетки, и теперь болеть уже не буду.

– Какие таблетки, сынок?

– Ну те, которые на серванте стояли.

Мама побледнела и быстро побежала в комнату. Когда я зашел за ней, она рылась под кроватью, в поисках таблеток и плакала. Плакала тихо, без всхлипываний.

– Два пальца в рот срочно! Закричала она, и, не давая мне опомниться, сделала это за меня. Но рвотного рефлекса не наступило. Желудок только сокращался, выводя наружу, какую-то светлую пену. Она побежала в коридор, и, схватив телефонную трубку, стала набирать скорую.

Скорая помощь приехала очень быстро. Огромный санитар, подняв меня как пушинку, понес вниз по лестнице к машине скорой помощи. Мама бежала следом. Как только мы оказались внутри, машина сразу рванула с места.

Мне дали стакан с раствором марганца и заставили выпить, за ним последовал второй. Но выпить второй стакан я был уже не в силах.

– Что смотрите?! Расширитель срочно ставьте! – закричал доктор.

Мне в рот попытались вставить какую-то странную штуку, напоминавшую блестящие щипцы с круглыми краями и резиновой накладкой на них.

– Гады, фашисты, дураки-и-и! – кричал я.

Врачи меня не слушали, а просто медленно стали нажимать на блестящие ручки. Рот открывался не зависимо от моего желания. Я шипел, изворачивался, как мог, но ничего не помогало. Раствор начали вливать прямо из чайника, дурацкого, блестящего чайника, который почти ничем не отличался от чайника в детском саду, из которого няня наливала нам компот. Мне показалось, что я превращаюсь в воздушный шарик, до краев наполненный водой, и, если в меня вольют еще каплю, я просто лопну. С меня сняли расширитель, и санитар подхватил меня на руки, поддерживая под живот и наклонив немного вниз. Внизу уже стоял тазик. Быстрым движением он надавил мне в область желудка. Жидкость мощным потоком вырвалась наружу.

– Тридцать восемь штук! Вы понимаете?! Тридцать восемь!!! И они все уже начали растворяться, еще бы несколько минут и было бы поздно! Вашего сына любит Бог, мамочка! – громко говорил врач.

Машина остановилась. Меня положили на носилки и понесли в больницу. Там мне дали что-то выпить и последнее, что я помню – это перепуганное лицо моего отца и дрожащий голос мамы.