Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   Родерик ,сам того не подозревая, поставил её в крайне сложное положение. Чего он от неё добивался, она прекрасно поняла. Она бы и ответила, будь ей лет тридцать с лишним, как считал Родерик и те, кто знают, что она не так давно работала контрабандисткой на Аднана. Но ей семьдесят пять, почти семьдесят шесть лет и она родилась в иной политической реальности, нежели той, что наблюдается сейчас. Сказать, что первые свои слова она произнесла по-русски, значит навести Родерика на ложную мысль, что она родилась в СССР и вообще тайный агент КГБ. Сказать, что вторым родным языком для неё является немецкий, до сих пор было боязно. После войны она четко для себя уяснила, что в новом мире быть немкой опасно, даже если в Третьей Империи тебя считали полукровкой второй степени и потомком низшей динарийской расы, даже если ты в эмиграции, даже если приезжаешь из пустыни на рынок в тунисскую Джербу торговать коврами, где ходит множество европейцев, особенно горделивых французов, отсидевшихся при бесконфликтном режиме Виши и считающих себя победителями во Второй мировой.

   - Ладно, - настаивал Родерик, - не было мамы, значит, были папа, бабушка, опекун. Давай не будем играть в слова, лучше ответь по существу.

   Она долго на него смотрела, оценивая свои шансы на успех. Выпустив клубы дыма из ноздрей, она произнесла:

   - Mein Name ist Alex Goldhagen. Ich komme aus MЭnchen.

   Уши резанули собственные слова. Всё-таки тридцать лет без языковой практики сказались на произношении не самым лучшим образом. Алекс даже стало интересно, как звучит её русская речь, в которой она не практиковалась лет сорок, а по существу, все шестьдесят пять.

   Стоило Родерику услышать эти слова, как он расплылся в радостной улыбке, больше характерной для идиота, чем куратора серьёзной спецслужбы.

   - Это же прекрасно! - воскликнул он. - Восхитительно! О большем я и мечтать не мог. Ты просто не представляешь, как ты меня обрадовала. Лучше и быть не могло!

   Алекс с минуту смотрела на него как на психа во время припадка, а потом недовольно спросила:

   - И чего хорошего?

   - Давно ты была в ФРГ?

   Алекс уже была готова ответить, что никогда и в будущем туда ехать не собирается, но осторожно произнесла:

   - Очень давно.

   - А что так?

   - Не люблю современных немцев, знаешь ли.

   - Серьёзно? А что так?

   - А то, что с денацификацией в них убили не только дух Гитлера, но и дух Гёте. Мертвая нация.

   - Понятно. А ты в курсе, что такое Фракция Красной Армии? А Движение 2 июня? Революционные ячейки?

   Алекс поняла, куда клонит Родерик и недовольно ответила:

   - Полоумные идиоты, страдающие маоизмом головного мозга.

   - Ты не права, - разочарованно произнёс он.

   - Ну, ладно-ладно, - пошла на попятную Алекс, - допустим, поджигать казармы бундесвера и взрывать базы НАТО в знак протеста против войны во Вьетнаме - это нормально, это я могу понять. Но угрожать уничтожить половину Штутгарта в интересах классовой борьбы, это как-то не по мне.

   - Ты слишком сурова к своим коллегам.

   - Ты меня сейчас оскорбить решил?

   - Что такое? - Родерик поспешил изобразить непонимание. - Что я такого сказал?

   - Ты сравнил национально-освободительную борьбу католиков Ольстера с уголовными выходками западногерманских левацких фантазёров.

   - Ты слишком строга к ним.

   - Да ну?

   - Люди борются за свободу, - на ходу подбирая слова, вещал Родерик. Понятное дело, он не верил в то, что говорил, его задачей как куратора было убедить в сказанном Алекс. - Они верят, что капитал поработил пролетариат, что народ коррумпирован властью и не способен сопротивляться, поэтому во имя классовой борьбы Фракция Красной Армии и сражается с государством.

   - Это не борьба за свободу, а блажь, - с непримиримой холодностью отвечала Алекс, - как у народовольцев царской России. Те тоже боролись непонятно за что, но во благо народа. Но вот незадача, народ их борьбы не понимал и не поддерживал, да ещё выдавал народовольцев полиции. Эти западногерманские леваки такие же революционеры-фанатики вроде коммунаров, большевиков, троцкистов, нацистов, сионистов, маоистов и прочей мечтательной шушеры. Я таким людям руки не подам.

   - Ну, зачем же так категорично? Знаешь, а ведь в прессе, что ИРА, что ФКА, всех вас называют террористами. Между вами не видят разницы.

   - Это власть не видит, - сурово ответила Алекс. - А люди в городах Ольстера видят и знают, в чём она. Потому в рядах ФКА десятки человек, а ВИРА - тысячи. Может ты не в курсе, но в Богсайде больше половины людей безработные, а наркоторговцев на улицах нет, и героин они не толкают. Угадай почему?

   - И почему же?