Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   Последующие часы стали одними из самых страшных в жизни Алекс. Такого она не видела со времён войны. От мощного взрыва рухнул потолок в зале ожидания, и пассажиров накрыло кусками бетона. Если б Алекс не вышла покурить, то сейчас из завала пытались бы вытащить её. Но волей случая вышло иначе и теперь она, давясь кашлем от не осевшей пыли, пыталась помочь раненым, чем могла - вынесла на руках четырёхлетнюю девочку, подняла на ноги и вывела двух женщин и одного молодого парня. Дальше разбирали завалы и пытались извлечь из них людей полицейские, пожарные и простые мужчины-горожане. Алекс же пыталась оказать первую медицинскую помощь тем, кого вывели из вокзала, и за кем не успела приехать машина скорой помощи.

   На площади перед вокзалом лежали десятки тел, которым помощь уже была ни к чему. Женщины и мужчины всех возрастов, дети, совсем маленькие лет трёх-шести - и все они мертвы. Их грузили в автобус и тут же увозили подальше от площади, где оставались сотни живых, но раненых.

   Женщины из соседних домов приносили воду и бинты. Узнав, что Алекс хоть и иностранка, которая не может связать по-итальянски и пары слов, зато владеет навыками медсестры, ей охотно вызвались помогать. Задача вышла не из легких - кому-то требовалось лишь обработать царапины, кому-то была нужна перевязка, а кто-то с бледнеющим лицом лежал на земле, и ему уже невозможно было помочь - внутреннее кровотечение бинтами не остановить. Одна пожилая женщина умерла прямо на руках Алекс.

   Всё закончилось только глубоким вечером. Живых и мёртвых увезли с площади, поезд на Рим был отменён. От усталости и напряжения Алекс буквально колотило и шатало. Еле держась на ногах, она побрела по улице, в сути не зная, куда и зачем идёт. Наткнувшись на сквер, она отыскала скамейку, и сев, дала волю чувствам, горько расплакавшись. В последний раз она плакала ... она даже не сразу припомнила когда, кажется в войну, когда погиб весь батальон и она бродила по полю, где оторванные конечности и изуродованные тела сослуживцев перемешало со снегом. А тут простые пассажиры, которые ни с кем не воевали, просто собирались ехать в отпуск, и их тела теперь покрыты крошевом бетона. А еще дети, совсем маленькие, и их матери, которые выли от горя, упав перед их бездыханными телами. Все эти картины стояли перед глазами и не желали пропадать. В эту ночь к Алекс пришло раскаяние и переосмысление. Так больше жить нельзя. Настало время для перемен.

   Когда настало утро, Алекс побрела на автовокзал и купила билет до Рима. Добравшись до квартиры, адрес которой ей был продиктован, первым кого встретила Алекс, оказался Родерик:

   - Где ты, чёрт возьми, была? - подавляя гнев, вопрошал он, - я жду тебя здесь уже два дня.

   Алекс даже не стала отвечать на его выпад. Закрыв дверь, она спокойно развернулась к Родерику и сделала резкий выпад кулаком ему в живот. Недовольство на лице Родерика тут же пропало и сменилось болью.

   - А ты, мать твою, почему не сказал? - почти прорычала она.

   - Что?... - прохрипел он, сгибаясь пополам. - Что... надо было... сказать?

   - Что заминирован вокал в Болонье. Только не надо сказок, что ты не знал, что кто-то готовит теракт. Вокзал разнесло к чертовой матери, как будто туда принесли сорок килограмм гелигнита. Зачем это было нужно? Кого вы этим хотели запугать?

   - Я, правда, не знаю... это не мое направление... вокзалом занимались другие люди.

   - Значит, ты все-таки знал, - заключила Алекс, и как только Родерик выпрямился, ударила его коленом в пах.

   Войдя в комнату, она тут же уселась на диван и закурила. Когда туда же доковылял еле дышащий Родерик, она отрешённо произнесла:

   - Даже никто ответственности на себя не взял. Что это за теракт, если никто не признаётся, что его совершил? Тогда зачем он нужен, ради чего?

   - А тебе не всё ли равно? - сипло отозвался Родерик. - Коммунисты, фашисты... Каждый додумает версию на свой вкус.

   Он осторожно опустился на диван поодаль от Алекс, а она продолжала гневно смотреть на него:

   - Ты хоть представляешь, что значит оказаться там? Хоть чуть-чуть представляешь, что я сейчас чувствую?

   - Ты что, была Болонье? - наконец, спросил Родерик.

   - Да! - гаркнула Алекс.

   - Вот чёрт, - только и сказал он на это известие. - Я думал, ты полетишь самолетом? Почему ты поехала поездом?

   - Это всё, что тебя сейчас волнует? - сверкая глазами и трясясь от плохо подавляемого гнева, спросила Алекс. - А то, что после того, как за моей спиной рухнул вокзал, после того как я выносила раненых, после того как они умирали у меня на глазах, тебе не приходит в голову, что больше я не смогу взять в руку не то что взрывчатку, даже электронный будильник, потому что он будет напоминать мне таймер и трехлетнюю девочку, которой размозжило все тело бетонной плитой? У неё осколки ребер торчали наружу. Ты можешь себе это представить?

   - Чёрт, вот чёрт, - шёпотом повторял Родерик, - Это... это... давай выпьем. Нам надо выпить.

   Он ту же отправился на кухню и принёс два стакана и начатую бутылку виски. После первого стакана, он всё же спросил Алекс:

   - Ты не пострадала?