Стратегия Победы

Генерал, приехавший к артиллеристам ПрибОВО, сообщил еще много интересного. Например, что пехота будет отведена от границы в тыл на 50 километров. По-видимому, речь шла о той самой директиве, о которой, отвечая на вопросы генерала Покровского, упоминал бывший командир 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии, генерал-майор Абрамидзе.

«20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: „Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года“»[73].

Страна у нас, конечно, большая — но едва ли позиции для войск прикрытия готовили на расстоянии в 50 километров от границы. Жирно будет так территориями разбрасываться.

А еще генерал разрешил комсоставу частей в выходные съездить в Каунас, к семьям.

Такое ни на ошибку, ни на разгильдяйство уже не спишешь, это честный и откровенный саботаж. Начштаба ПрибОВО генерал Клёнов был арестован в начале июля и расстрелян осенью 1941 года, начштаба ЗапОВО осужден одновременно с командующим округом. Но самое интересное — то, что один и тот же прием использовался в разных округах, так что это, возможно, и не местная инициатива.

Интереснейшая история случилась с ПВО все того же Западного округа. Исследователь Д. Егоров в своей книге «Разгром Западного фронта» приводит свидетельство генерал-лейтенанта Стрельбицкого, который в 1941 году был командиром 8-й противотанковой бригады. Немецкие летчики в небе над Лидой вели себя странно. Они бомбили, как на учебе, совершенно не опасаясь зенитного огня, — а зенитки молчали. Полковнику Стрельбицкому командир дивизиона ответил, что накануне ему пришел приказ: «На провокацию не поддаваться, огонь по самолетам не открывать». Зенитчики начали стрелять, лишь когда полковник явился к ним с пистолетом в руке. Тут же были подбиты четыре машины, и вот теперь самое интересное. Три пленных немецких летчика заявили: они знали о запрете для ПВО открывать огонь.

Можно, конечно, объяснить данный приказ тем, что в Кремле перестраховывались, предпочитая снег студить, лишь бы не поддаться на провокацию. А частям «люфтваффе» эту информацию тоже из Кремля сливали? Или все же кто запретил, тот и немцев известил? А?

Обратимся теперь к многострадальным нашим ВВС. Полк Голованова был расквартирован далеко от границы, так что незнание о начале войны сказалось только на отсутствии боевых вылетов — но хотя бы сами самолеты остались целы. В приграничных авиачастях, к сожалению, так удачно не обошлось.

Любопытные вещи рассказывал уже в наше время генерал-лейтенант Долгушин, бывший во время войны летчиком-истребителем. Их полк стоял в ЗапОВО, аэродром находился, считай, на самой границе — в пяти километрах от нее. В пятницу, 20 июня, к ним прилетели Павлов, командующий авиацией округа Копец и их собственный комдив. Летчики доложили о результатах разведки — они заметили, что аэродромы на немецкой стороне буквально забиты бомбардировщиками. Вы думаете, им приказали срочно приводить полк в полную боевую готовность?

Известный на военно-исторических форумах Василий Бардов на сайте «Авиафорум» выложил записи собственных бесед с Долгушиным[74], где тот рассказывает:

«Закончили мы полёты примерно в 18 часов. Часов в 19 нас разоружили — поступила команда „снять с самолетов оружие и боеприпасы и разместить их в каптерках“ — дощатых и фанерных сарайчиках за хвостом самолётов...

И мы спросили: „Почему сняли оружие?! Кто такой идиотский приказ издал“?! Даже к командиру полка Емельяненко обратился и говорит: ..Ну почему"?! А командир полка разъяснил командирам эскадрилий: „Приказ командующего", а командиры эскадрилий нам.»[75].