Стратегия семейной жизни. Как реже мыть посуду, чаще заниматься сексом и меньше ссориться

Рис. 8. С близкого расстояния все выглядит очень мрачно…

Но не переживайте: как бы безнадежно это все ни звучало (и как бы ни было мучительно видеть, что ваши сбережения тают прямо на глазах), на более протяженных отрезках заметна очевидная тенденция к росту биржевого рынка. Взгляните на рисунок 9, и вы увидите, что «провал» 1987-го — когда показатели рухнули на 34 % — выглядит всего лишь как крошечная ямка.

Вопрос, который вот уже почти сто лет не дает экономистам спать спокойно: почему эти циклы взлетов и падений идут непрекращающейся чередой? Как это возможно, чтобы мы лишились рассудка из-за какой-нибудь ерунды вроде луковицы тюльпана? Почему мы вновь встаем на эти грабли?

Рис. 9. …Но стоит отойти подальше, и картинка становится веселее

Ответ легендарного британского экономиста Джона Мейнарда Кейнса звучит очень просто: потому что мы люди. «Говоря откровенно, — написал он в 1935 г., — приходится признать, что круг сведений, используемых нами для оценки дохода от железной дороги, медного рудника, текстильной фабрики, патентованного лекарства, атлантического лайнера или дома в лондонском Сити, который может быть получен спустя, скажем, десять лет (или даже пять лет), стоит мало, а иногда и вовсе ничего не стоит»^{76}. И так как мы не можем предсказать будущее, заключил он, мы полагаемся на свое нутро. Возможно, всем тем, кто решился на второе свидание или поход к алтарю, это кажется какой-то банальной прописной истиной — но поверьте, во времена Кейнса такое заявление ознаменовало разрыв с экономической мыслью начала XX в., которая окрестила нас абсолютно рациональными существами, всю жизнь стремящимися преумножить свои блага.

Кейнсианский ход

В следующий раз, когда правительство решит провести через ваш огород скоростную магистраль, можете вспомнить «добрым» тихим словом Джона Мейнарда Кейнса. Потому что это он предложил государствам такой способ выхода из кризиса: тратить как можно больше, даже если это приведет к дефициту бюджета. Правительства, включая власти США, сначала восприняли идею Кейнса в штыки, полагая, что сбалансированный бюджет священен и неприкосновенен. Но к концу 1930-х, когда Великая депрессия все не заканчивалась, а уровень безработицы уже превысил все мыслимые и немыслимые пределы, президент Франклин Делано Рузвельт все же решился ее опробовать. В 1938 г., во время одного из своих знаменитых радиообращений, Рузвельт заявил, что правительство начнет вкладывать деньги в экономику. После чего США вступили в войну и начали с бешеным размахом тратить деньги, а уровень безработицы стал заметно снижаться.

К этому времени Кейнс стал для знатоков экономической политики кем-то вроде рок-звезды. И как любая рок-звезда, он являлся объектом множества пикантных сплетен: он не скрывал своей бисексуальности и состоял в элитном кружке интеллектуалов, писателей и художников, известном как «Группа Блумсбери». В юности у него была романтическая связь с художником Дунканом Грантом и писателем Литтоном Стрейчи. А потом он женился на сногсшибательной русской балерине.

В 1999 г. журнал Time включил Кейнса в список ста самых значимых и влиятельных фигур XX в., отведя ему далеко не последнюю роль в спасении мировой экономики: «Его радикальная идея о том, что правительства должны тратить средства, которыми не располагают, вероятно, уберегла капитализм от провала»^{77}.