Стратегия света, тактика тьмы

Максиму казалось, что он в общих чертах улавливает, о чем речь. Он лишь удивлялся, почему пониматель переводит имя Конга так странно. Но последняя фраза все перевернула вверх тормашками. Вовсе не Конга называют «заботником» – его, Максима! Потому что из-за комбинезона приняли за квазиразумного. В разных мирах криссов называют по-разному: зелеными, попрыгунами, пастухами. Почему бы в этом не называть их заботниками? Они ведь заботятся о народе Двона – в соответствии с местными традициями.

Живой коридор, образовавшийся вокруг путников, уперся в группу мамок. Гвыхини оказались такими же громадными, волосатыми, широкоплечими, как и самцы. Всего отличия: отвисшие груди, покрытие шерстью до самых сосков, да кусок шкуры, замотанный вокруг бедер, вдобавок к наброшенным на плечи плащам.

Самая важная из матрон, – сгорбленная от возраста, с заметной проседью в шерсти, – выступила вперед. Смерила Максима взглядом глубоко посаженных, но при том цепких и умных глаз. Вынесла вердикт:

– Не заботник. Не зеленый, шерсть на голове, пять пальцев – не заботник!

– Не заботники, – подтвердил Конг. – Мой находить возле каменная стена. Мужчина Маакс, женщина Зира, женщина Гница – как народ Двона. Только всегда маленькие и шкура голая. Мерзнут!

Мамка перевела взгляд на него. Спросила строго:

– Почему пришел раньше срока? Слабый?

– Мой помогать маленьким. Женщина Гница – больной, женщина Зира – сильно больной. Принес к мамкам!

Матрона едва заметно повела головой и две мамки, такие же вислогрудые, но куда менее седые, подступили к Конгу. Одна отобрала Зиру, другая сняла Огницу с загривка, не обращая внимания на протесты княжны. Вытряхнули девушек из шкур, осмотрели, обнюхали. Та, что держала Зиру, оглянулась на предводительницу, спросила:

– Еда? Свежее мясо? – добавила: – Мягкая, молодая. Вкусно.

Хорошо, что Зира без памяти, а Огница ни бельмеса не понимает. Максим охнул от неожиданного поворота, поспешил объяснить, стараясь ненароком не сбиться с русского на добрийский:

– Мы не еда! Мы разумные, как и вы, просто выглядим иначе. Мы случайно в ваш мир попали, а в нашем о нас тоже заботники заботятся.

Старшая мамка вновь посмотрела на него. Возразила:

– Умный – в голове, умный – не еда. Умный – не в мясе. Мясо – еда.

Пока Максим обдумывал услышанное, она мотнула головой, и девушек тотчас поднесли к ней. Матрона ощупала и обнюхала Зиру, поразмыслила, вынесла вердикт:

– Не еда. Больная.

Затем пришла очередь Огницы.

– Тощая, – заявила с сомнением старшая мамка, запуская руку девушке под подол с явным намерением удостовериться в своем подозрении.

Однако княжна не собиралась молча терпеть, когда ее щупают со всех сторон. Брыкания ее мамки пресекли, но заткнуть рот не могли.

– Лапы свои убери, слышь! Макс, чего они меня щупают, как куропатку какую?! Апчхи!

– Она тоже не еда! – вклинился в перепалку Максим. – Тоже больная, лечить нужно. Вы можете попросить лекарство у заботников? Вы своих детей лечите!

Матрона оставила княжну в покое, опять смерила юношу взглядом, особо задержавшись на сером комбинезоне. Кивнула.

– Не еда, больные. Голокожие женщины маленькие – надо лечить как маленьких.

Младшие мамки понесли девушек к пещере. Матрона указала заскорузлым пальцем на Конга:

– Пока не взрослый. Буду думать, скажу позже.

Развернулась, тоже пошла к пещере. И остальные гвыхи начали разбредаться по своим делам, мигом утратив интерес к происходящему. Представление закончилось. Максим поспешил за мамками, окликнул их обеспокоенно:

– А мне что делать?

Матрона даже не оглянулась. Буркнула:

– Маленький голокожий незаботник может делать, что пожелает. Народ Двона не гонит его и не просит остаться.

Ну хоть так. Желал Максим много чего: поесть нормальной пищи, принять душ или ванну, выспаться в человеческих условиях… на самом деле он желал единственного – чтобы Зира и Огница выздоровели. А потому следовало убедиться, что девушек действительно будут лечить. Он пошел ко входу в мамкову пещеру. Конг поковылял следом, грустный оттого, что зимовку в снежной избушке ему не засчитали.

Внутри пещера оказалась просторнее, чем выглядела снаружи, здесь и впрямь могла разместиться вся детвора общины. Правда, сейчас было почти пусто, – дети предпочитали играть на улице. Лишь три молодые гвыхини сидели в левом ближнем углу возле каменной кладки, кормили грудью младенцев. Дело это у них было поставлено на поток – еще пять свертков лежало рядом, четверо терпеливо ждали своей очереди, но последний хныкал вполне по-человечески. Ровный пол, отсутствие сталактитов и сталагмитов, симметричная планировка подтверждали подозрение об искусственном происхождении помещения. А еще больше: подпирающие потолок каменные колонны, вроде бы грубо обтесанные и беспорядочно расставленные, но стоило Максиму оказаться рядом с одной из них, как он ощутил исходящее от камня тепло. Вместе с устилающим пол ковром из шкур обогреватели делали мамкову пещеру довольно уютным жилищем.