Стратегия Византийской империи

Приезжие, знавшие о соборе святой Софии только по слухам, по прибытии в Константинополь обычно первым делом отправлялись осмотреть этот храм, независимо от того, для чего они прибыли в город. Но многие паломники приезжали для того, чтобы поклониться Богу именно там, причём их поток не прерывался в течение целых веков, что повышало престиж империи во многих странах, куда паломники возвращались.

Но ни самая впечатляющая архитектура, ни самые роскошные украшения не так сильно притягивали паломников, как знаменитые святые мощи. В православии и христианстве святые суть доступные посредники, каждый из которых способен пробуждать особую преданность жителей той или иной местности либо представителей того или иного слоя общества. Поэтому у многих верующих были и есть свои особые святые, которых они почитают наиболее благоговейно, кому они могут совершать подношения, чьи могилы или мощи они стремятся посетить, чтобы поклониться им, но также и для того, чтобы извлечь выгоду из духовных эманаций, нигде более не присутствующих.

Вот почему мощи могли привлекать набожных людей даже издалека, повышая при этом престиж той церкви, того монастыря или святилища, где они хранились. Некоторые из них изначально были святилищами над могилой святого или над его мощами, тогда как другие приобретали мощи, если могли себе это позволить: шла оживлённая торговля, и цены могли быть высокими, поскольку мощи, кроме их духовной ценности и обеспечиваемого ими престижа, служили ещё и источником доходов от пожертвований паломников. Правители, властвовавшие над такими местами, получали долю со всех этих доброхотных приношений; так же, несомненно, поступала и Византия, потому что её международный авторитет среди христиан, живших как недалеко от её границ, так и весьма далеко от них, постоянно укреплялся благодаря всё большему накоплению знаменитых мощей в столице империи. Мощи подробно перечисляются в собрании рассказов о Константинополе, составленном в XII веке в Скальхольте, в отдалённейшей Исландии.

Свидетельством притягательной силы константинопольских мощей может послужить «Сага о Книтлингах» (“Knytlinga Saga”). Повествуя об истории датских конунгов, автор саги описывает длительное пребывание Эрика Эйегода (Ejegod, «вечно добрый») в Константинополе на пути во Святую землю (ему довелось умереть в Пафосе, на Кипре, в июле 1103 г.). Когда он готовился покинуть столицу, чтобы продолжить путешествие, император, согласно «Деяниям данов» (“Gesta Danorum”) Саксона Грамматика, спросил Эрика, чего тот желал бы в качестве прощального подарка. Эрик отвечал, что ему желанны только святые мощи. Ему дали часть мощей св. Николая и кусочек Креста Господня, которые он отправил к себе домой в Роскильде, а также в церковь в родном для него местечке Слангеруп в Северной Зеландии[211].

Не все мощи были одинаково ценны, ибо существует иерархия святых, начиная с первых учеников Христа. Кроме того, легко опознаваемые конечности всегда превосходили своей ценностью какие-нибудь обрывки ткани. Хотя пределом мечтаний оставался обломок Креста Господня, всё же хорошо сохранившаяся рука или нога, приписываемая одному из первостепенных святых, также ценилась очень высоко. Императоры, как и духовенство, не жалели ни труда, ни денег на то, чтобы приобрести эти «руки помощи империи»[212], хотя рук было недостаточно: головы, руки, ноги, сердца, носы, простые куски ткани и, в общем, любая часть тела (за легко предсказуемыми исключениями) пользовались огромным спросом.

Когда длань св. Иоанна Крестителя, выкраденная из Антиохии, прибыла в Константинополь в 956 г. на имперском судне по завершении финального отрезка своего путешествия, она была принята патриархом Полиевктом и собравшимся сенатом, состоявшим из высокопоставленных чиновников в лучших облачениях, посреди свечей, факелов и курящихся благовоний, прежде чем её перенесли во дворец, а не в какую-нибудь церковь, монастырь или часовню: император Константин VII Багрянородный хотел, чтобы рука святого защищала его самого.

К тому времени, когда Константинополь пал под натиском завоевателей-«латинян» во время Четвёртого крестового похода в 1204 г., в городе было, видимо, более 3600 мощей примерно 476 различных святых[213], включая вышеупомянутую руку; хотя её больше не почитают, до сих пор её можно увидеть в венецианской серебряной оправе в музее Топкапы в нынешнем Стамбуле.