Стратостаты - вперед!

Наконец, Джо Кеннеди, в немыслимом пируэте поставив свой самолет на хвост (фигура, через полвека названная "Коброй") выпустил по шару длинную очередь, и несколько раз попал. Стратостат начал плавное снижение. Но это было уже в виду Сан-Франциско. Советский стратостат неотвратимо наплывал на него. Кеннеди решился. Его самолет совершил заход на падающий шар и пошел на таран. Но за несколько секунд до столкновения гондола стратостата распалась на части. Усеченный конус провалился вниз, а стальная сфера, увлекаемая оболочкой, рванулась вверх. Кеннеди заложил вираж, поймал шар глазами. Вот он превратился в маленький кружок, вот внезапно потерял форму... Это пробитая оболочка не выдержала наконец, и разорвалась. Стратостат неудержимо потянуло к земле. По мере того, как из разорванной оболочки выходил газ, падение ускорялось. Сфера гондолы начала беспорядочно вращаться. И тут мир вокруг Джо Кеннеди исчез, растворился во вспышке атомного взрыва.

*** Последние два часа были просто изматывающими. Лисицын внимательно следил за маневрами самолетов, то мечась от иллюминатора к иллюминатору, то прилипая к обрезиненному окуляру бомбового прицела. Петров, сидя на месте оператора стратостата, по команде Лисицына нажимал клавишу сброса очередного мешка с песком.

Они совершили главную стратегическую ошибку - сразу сбросили газовые баллоны, как только внизу показался инверсионный след американских самолетов. Но кто знал, что это "Бэркэты"! Чтобы уйти от них, хватило бы нескольких мешков с песком, тем более что баллон стратостата чутко реагировал на любое изменение веса. Как бы пригодились баллоны сейчас, чтобы уйти от "Пантер"... Теперь оставалось изматывать себя и врага в бесконечном менуэте спусков-подъёмов. Тем не менее, время неумолимо работало на советских стратонавтов.

Внезапно гондолу тряхнуло, и она пошла на снижение. Петров сбросил два последних мешка с песком, но подъёма не последовало.

- Нас подбили! - закричал Петров.

- Чувствую! - прошипел Лисицын, - Работаем третий вариант.

"Третий вариант" означало, что экипаж до предела облегчает гондолу и изо всех сил "тянет" шар к американскому городу, чтобы взорвать бомбу хотя бы над предместьями.

- А нам дадут сработать третий вариант? - вопрос Петрова выглядел совершенно риторическим.

- Не дадут! Черт! - Лисицын одним прыжком переместился от иллюминатора к прицелу - Он идет на таран! Миша! Сброс!

- Есть сброс!

*** Пиропатроны разрушили крепления, связывающие ажурную конструкцию с обитаемой сферой. Даже в этой мелочи чувствовалось, что конструкторы заботились о безопасности бомбы больше, чем о безопасности экипажа. Одновременно разомкнулась электрическая цепь внутри бомбы, и детонаторы встали на боевой взвод. Все три. Один был соединен с отсчитывающим секунды таймером, второй - с очень чутким анероидом, лишенным всех вторичных признаков барометра. Третий детонатор был ударного действия, и страховал первые два. Но все прошло штатно, и через пятьдесят пять секунд на высоте пятьсот метров две зеркально отполированных полусферы урана-235 соединились...

*** Освобожденный от страшного груза шар резко рванулся вверх.

- Так мы попали, Женя?! Или просто воду им вскипятим!

- Попали, Миша! Бомба взорвется у самого берега! Над заливом!

- Ура!!!

Они крепко пожали друг другу руки "обратным хватом".

Внезапно стратонавты почувствовали, как пол уходит из под ног. Гондолу стало раскачивать из стороны в сторону все сильнее и сильнее. Стратонавты хватились за вделанные в стену ремни.

- Но мы все-таки сделали это! Сделали! - кричал Петров, - Теперь не жалко...

Гондола начала в беспорядочное падение. Теперь экипаж вполне смог ощутить, что чувствует лягушка внутри футбольного мяча. Петрову повезло. Он в первую же секунду ударился виском о выступ пульта, и теперь его тело сломанной куклой билось об стенки, пол, потолок. Лисицын такого простого конца для себя не принимал, и мертвой хваткой вцепился сразу в три ремня, пытаясь по возможности уклониться от тела погибшего товарища. Взгляд его метался по иллюминаторам. Он должен был УВИДЕТЬ... И он УВИДЕЛ. Вспышка ярче тысячи солнц выжгла ему глаза. И тогда он заорал во все легкие, как будто на земле могли его услышать:

- Это вам за Ленинград, суки! За мой родной Ленинград!

Город Сан-Франциско на мгновение превратился в черно-белый контрастный снимок самого себя, и перестал существовать. Ударная волна смяла порт и прибрежные постройки. Мост Золотые Ворота приподнялся на своих канатах, как парус и разлетелся на секции, которые уподобились листкам бумаги. Колоссальные опоры моста наполовину растаяли, как от сверхбыстрой коррозии, и опрокинулись в океан. А ударная волна побежала дальше, опрокидывая корабли в океане и дома в городе. Навстречу падающему мертвому стальному шарику взмывал и закручивался гигантский фиолетовый гриб. Америка перестала быть неуязвимой.