Страус — птица русская

Вот уже четвёртый спектакль Юрия Цуркану я смотрю в «Русской антрепризе» то с большим, то с меньшим, но неизменным удовольствием: «Шутники» и «Пучина» А.Н. Островского, «Рыцарь Серафимы» («Бег») М.А. Булгакова и теперь вот – комедию графа Л.Н. Толстого «Плоды просвещения».

Это интеллигентный литературный театр с полновесной опорой на актеров. Манера изложения у Цуркану добросовестная, неторопливая, изобильная подробностями, актеры никуда не спешат – напротив, будто «останавливают мгновения», зависая на крошечной сцене «Русской антрепризы» в наслаждении собственной осмысленной игрой. Перед нами, так сказать, плоды понимания – понимания автора, пьесы, характера персонажей, их состояния и настроения, их жизненного стержня. Стоимость такой неспешной ручной работы с каждым днем бешено возрастает (чисто метафизически, я имею в виду) – интерпретаторы классики сегодня редко в этом отличаются. Так что дарование режиссера Юрия Цуркану, не склонное к суете, по-настоящему владеющее ремеслом (в хорошем смысле слова), заслуживает хотя бы уважения.

Прямо скажем, образ Л.Н. Толстого и стихия юмора не совмещаются в уме без зазоров. Конечно, есть в его творчестве, где есть всё, и ядовитый сарказм, и острая ирония, и своеобразная – несколько пугающая – шутливость, и все-таки сочетание слов «комедия Толстого» – кажется оксюмороном. Хорошенький юмор – возьмет наша медведица пера дубину да размозжит гадкого, безнравственного человека, не прощая ему ни малейшей слабости…

А вот спектакль «Русской антрепризы» вышел натурально, звучно, полноценно комедийный. Хотя, по словам режиссера, он, готовясь к постановке, перечитал большую многонаселенную пьесу Толстого (написана в 1890 году) – и ни разу не улыбнулся, впав в решительный ужас. Трудно поверить в это теперь, вдосталь нахохотавшись на этих легких, остроумных «Плодах просвещения», но поверим: бывает. Значит, удалось преодолеть тот особый дух тяжести, который так часто овладевает постановщиками классики, когда они, боясь сломать хребет знаменитой пьесе, начинают элементарно «раскрашивать текст». Удалось надышать жизни и раскрепостить артистов, а это, согласитесь, не каждый день у нас на театре случается.

Итак, важный вопрос всякой пьесы, всякого спектакля: а что случилось сегодня? А сегодня в бестолковый барский дом Звездинцевых заявились трое мужиков, которым надо у господ купить земли. Хозяин, погруженный в омут спиритизма, никогда бы на это не пошел, если бы не хитроумная горничная Таня, выдавшая идею покупки за твердое желание потусторонней силы. Всё устроилось в итоге к лучшему: мужики получили землю, Таня – любимого Семена в мужья, вот только баре остались ни с чем, посрамленные в своем мракобесии.

Очень мило, но при чем бы тут была наша жизнь и что нам за дело до дворянских пороков позапрошлого века? Подумаешь, объект сатиры – спиритизм! И вот что делает режиссер. Он переводит социальный конфликт, противостояние господ и слуг, в психологический регистр. Люди бездельные, с пустой жизнью, кривляющиеся перед собой и другими, чтоб скрыть эту пустоту, – с одной стороны, а люди постоянно занятые, работающие, с прочной жизненной основой – с другой стороны. Одни выросли из своей земли и живут, может, и немудрено, однако органично, другие – повисли без опоры и барахтаются в причудливых плясках праздности, как балаганные куклы. Уж это кому не знакомо! Бездельники, выдумывающие себя, и работники, своим трудом живущие, никуда не делись, не перевелись – разве что маски поменяли на вечном карнавале, другие имена и звания стали носить…

Земля, для одних любимая и заветная, для других ненужная и непонятная, – где-то там далеко. О ней мечтает бравый Семен (обаятельный Ярослав Воронцов), лихо подметая двор так, будто в родной деревне сено косит. Оттуда, с земли, приходят мужики в исконно посконной одежке – это просто ансамбль виртуозов. Первый мужик (Гелий Сысоев) – в очках, грамотный, положительный, с обстоятельной повадкой коренного, из земли выросшего, натурального лидера. Второй мужик (Владимир Матвеев) – мрачный скептик, вечно подозревающий в жизни подвох и каверзу. Третий, чья фамилия звучит в пьесе, – Дмитрий Чиликин – блистательным исполнением Аркадия Коваля превращен в комедийный бриллиантик. Издерганный и запуганный, этот мужичок живет в состоянии дикого изумления перед открывшейся ему господской жизнью, реагируя на мельчайшие подробности криком наивной чистой души: «О Господи!» Это он бормочет рефрен «земля наша маленькая, курицу, скажем, и ту выпустить некуда» и держит в руках подарочек барину – корзинку с пищащими и прыгающими цыплятами. В барском доме явившихся мужиков тут же загораживают столбиками с бархатным шнуром – как мебель в музеях…