Стравинский

– Я хотел, нет, я обязан вручить вам, вам или государству, государству ли в вашем лице или просто вам, как честному и принципиальному служителю, в конце концов, просто человеку, вручить причитающуюся по праву определенную сумму денег, которая некоторое время дожидается вас. Некоторое время или давно, об этом история умалчивает. Так иногда случается. Как в данном случае, например. Могу только предполагать, но не вижу в этом особого смысла, ибо важен, согласитесь сам факт. Надеюсь и уверен, что прав, а также исполнен приятного волнения в предвкушении. За опьянение прошу простить, выпил, можно сказать, впервые в жизни, следовательно, опьянел. Следователь от слова «следовательно» или наоборот? Как правильно, Павел Петрович?

– Ничего не понимаю. О каких деньгах вы говорите?

– Немалых. Они у меня с собой, и практически готовы к выдаче. Скрывать не стану, имеются еще и алмазы, но у алмазов иное происхождение, и мне не хотелось бы пока касаться этой темы. С вашего позволения, разумеется. В свете грядущих событий, полагаю, вы догадываетесь, о чём, о каком, с позволения сказать, катаклизме идет речь, возможно, я вам действительно пригожусь. Как видите, я не склонен что-либо скрывать от вас. И вообще предпочитаю не скрывать. Тем более, дело очевидное, да от вас таиться – занятие пустое. Все мы высоко ценим ваш профессионализм, о котором сложены, и в дальнейшем будут слагаться легенды. Так что, если пожелаете, алмазы также присовокуплю с благодарностью и надеждой.

– Ах, вот оно что?! Вот где собака зарыта! – осенило Павла Петровича. – Да это, брат ловушка! Живая ловушка. Поздравляю. Снова обскакали. Обскакали, чего уж там? Поздравляю, старый дуралей. Разбежался, адресок заполучил. Аж слюну пустил. Так просто адресов не дают, старый дуралей! Адреса – не глубоководные мины, чтобы просто так по глупости всплывать. Это же прописная истина… Ай, да Стравинский! Гений – не гений, но фигура серьезная. Недооценил тебя, Сергей Романович. Извиняй. Больше не повторится. Обещаю… Если, конечно, повезет, если выкрутиться удастся, если живым останусь. Что маловероятно… Ну, что, сколько вас? Где расположились, господа? На крыше? На крышах? Что-то вас не видать. Профессионалы… Где же, где? Мартышка к старости слаба глазами стала… Ай, да Горбунок, а с виду дурачок дурачком. Вот где настоящий Навуходоносор. Учись, старый дуралей. Сколько раз говорил себе, всем говорил, тысячу раз говорил, как попка повторял – врага уважать надобно, уважать, уважать, уважать надобно. Как попка повторял… Ну, что же вы медлите?.. Враг – что твой лис… А если банальная взятка? Купить, хочется купить. Ну, конечно, почему не попробовать? Вдруг клюну? Взятка?.. Нет, они же меня знают. Они же меня знают, как облупленного. Это – конец, Павел Петрович, дорогой, незабвенный Павел Петрович. Нет, нет где-нибудь на крыше непременно снайпер. так сказать, скрипач на крыше… Главное виду не подавать! С утра побрился, как чувствовал. Сорочка свежая? Не помню. Прощай радость, жизнь моя. Ну, чего ждете, господа киллеры?..

– Павел Петрович, вы задумались или задремали?

– Никак нет.

– Сейчас я вам предъявлю всю сумму. Откровенно говоря, не считал, – Горбунок лезет за пазуху, – сейчас, сейчас…

Стрелял, конечно, следователь С. Правда, не с двух рук, как в кино, а даже неуклюже как-то, рассеяно. Не был готов. Не хотел. И вообще ему почудилось, что пистолет в кармане его пальто выстрелил самопроизвольно. Во всяком случае, для успокоения души, хотелось, чтобы ситуация сложилась именно так. Все же не злодей. Даже наоборот.

Нет-нет, Павлу Петровичу действительно так показалось. Еще мелькнула нелепая мысль, – У пистолетов, оказывается, тоже нервы сдают.

Климкин, в свою очередь, почувствовал, что у него схватило живот, успел подумать, наверное, отравился водкой, успел сказать, беда, Павел Петрович, скрючился и уткнулся головой в сугроб. В таком положении он напоминал куль, свертку, что угодно, только не человека.