Стравинский

– Не знаю, не могу проникнуться замыслом Божьим. Себя уже не слышу. Вот ведь что получается. Потерялся среди вас. Собственно, о том и мечтал. Грех жаловаться. Как, однако, скоро забываем мы о благах. Да, слухом земля полнится. Сухая, влажная, мерзлая, не имеет значения. Зверь испуган нами. Несомненно. Заметь, не мы – зверь. Неловкий и степенный в своей участи. Уж ему-то, казалось бы, плыть и наслаждаться. Тенета и слухи. Но каковы свойства этих слухов. Из каких материй они состоят. А может быть, это нечто наподобие насекомых или мышей летучих. Ведь если мы не обязаны слышать, отчего нам думается, что зрение наше не подводит нас? Верховный судья – безусловно, но мы и его не можем опознать. Отчего покойники, в самом деле, так бледны и тихи, что нам кажется, будто они уже не с нами? А следовало бы задуматься, коль скоро все мы, по большому счету близнецы, все из одного сукна, как говорится. Чья там шинель? Да, вся наша сомнительная суета не хуже и не лучше. Постранствовал, пришлось. Многое понял, многому нашел объяснения, но знаешь, Филипп, что для меня осталось загадкой? Как может Господь любить нас? Каким таким высшим знанием он обладает, когда терпит нас вторгаться в спальни, выкапывать глаза, вживлять глаза, пусть куклам, пусть топор, пусть пар, сызмальства, чаепития пламень, за жизнь цепляться, не минуя преклонных лет, влачить в гору лютуя на лютую, одна чашечка, другая, щеки толстые, вот-вот лопнут, вступать, носить, сноваться, сношений шерсть, блохи, вдоль и поперек, искать дурь, слава, источать, сглаз и шест, убивать братьев своих, убивать, и братьев меньших, и тихо, в коморках своих у камелька убивать и братьев своих, убивать, и братьев меньших, иглы, вата, мышки, подмышки, мечтать, мечтать, распутство, телки, рульки, сестры и жены наши, ваши, баран орет, бык орет, блины комом, еще Испания, топотать и умысел, порой, не сойдя с места, какой там рейх? метаморфоз, кастрации, младенцы, каракатицы. спицы, спички, спицы, кровь капелька, зубки режутся, что режется? зубки, умиляйтесь, выкидыш, то-то, младенцы, куколки, тля, бочки, избиение, кюветка, пусть, пускать, пропускать, приветствовать, нет, спать и ковыряться, зубы, в зубах, смеяться, убогие, шествовать, опускать, раков живыми в кипяток, казалось бы, младенцы? разве эти не младенцы? а те? что ж, хвать, хвалить, хвать, хвалиться, шествовать, шествовать, знаешь, есть счастливчики, есть, есть счастливчики, есть, съесть, думают, так думают, кто думает? кто он, кто? сосед, жених, убийца? пропасть, смрад, сирень, так думают в терпении и ржи. Что ждет их, нас с трещотками нашими и прищепками нашими? Обертывать, завертывать, красть и всласть, когда все это готическим шрифтом? У каждого на челе готическим шрифтом. Шесть. Ab ovo usque ad mala.26 Когда из каждого корытца и копытца одни и те же. Мольбы о помощи? нет, милый, отчаяния крик и угроза. Я – папа твоя. Поделом говорю я, и ненавижу себя. А Он находит силы любить, понимаешь ты? любить. И царств. Что об этом говорить?.. Благодарю тебя, Филипп. От всего сердца благодарю.

– Да за что же?

– За то, что молился со мной. Тогда.

– Страшно было, Иона.

Пума комментирует. – Ганимед. Ганя.

Пума обнаруживает в своем пустом уже бокале семечко, пытается извлечь его пальцем. Семечко всякий раз выскальзывает и сползает на дно. – Как оно попало туда? Откуда оно взялось, это семечко? И что за семечко? Неслучайное семечко. Черное семечко, откуда ни возьмись.

Ваал проявляет интерес, – Какое семечко, Пума?

– У меня в бокале семечко, черное семечко, Ваал. Не пойму, откуда? Какое-то семечко.

Иона идет к столику Пумы, берет в руки бокал – Вот оно.

Пума вопрошающе смотрит на Иону, – Что, что? Что за семечко, Иона, не знаешь? Почему оно такое черное?

Филипп раздраженно, – Что ты пристал с этим семечком, Пума? Семечко как семечко. Ветром принесло, не иначе. Урожай в этом году на семечки.

Пума жалобно, – Такое беспокойство!

Иона, – Боишься, Пума?

– Конечно! Ни с того ни с сего семечко в бокале!

– Тыквенное семечко, арбузное, семечко подсолнечника. Или другого растения, мне неведомого. Но больше всего напоминает тыквенное семечко. Странно, что черное. Согласен, странное семечко.

– Вот я и насторожился. Я тут придремал немного. Выпил вина немного и придремал немного. Когда засыпал, семечка не было. Думаю, хорошо, проснусь, а у меня еще вино осталось. Еще подумал, накрыть бокал чем-нибудь, что ли? Вдруг шмель залетит или семечко какое. А, вдруг, черное? Может быть, ядовитое? Скорее ядовитое по виду. Что скажешь, Иона?

– Ядовитое. Впрочем, кто его знает.

Филипп ворчит, – Послушайте, можно как-нибудь переменить тему?

Пума возмущен, – Да ты что? Ты что? Сменить тему. Что ты такое говоришь?

– Яд наш насущный. – вспоминает Ваал.

Филипп пытается свернуть разговор о семечке, – Слушай, Иона, я тут подумал, а хочешь, я тебе подарю свои виноградники? Надоест же тебе когда-нибудь скитаться? Совсем другая жизнь. Улитки, солнце. Собачек своих пристроишь. Бабенку себе найдешь. Прости.