Страж

Все так. Принц оказался настойчивым, барон непреклонным, но приказ короля все расставил по своим местам. На след ватаги вышли довольно быстро, прошло не больше недели, а затем был захват. Вернее, бойня, которую устроили Берард и его оруженосец. Их едва удалось урезонить. Хотя они слишком молоды и не участвовали ни в одной кампании, это ничуть не умаляет их мастерства владения клинком. Даже молодой оруженосец смог себя проявить: дворяне приучали своих детей к мечу с раннего детства, таков уж образ жизни. Прибавьте то обстоятельство, что разбойники вообще слабо представляли, как нужно драться, и вы получите полную картину. Лис, ворвавшийся в курятник. А если учесть тот факт, что люди барона поначалу растерялись и не смогли лишить активности принца… Хорошо хоть барон самолично вмешался и доброй плюхой отправил мальчишку на землю, а оруженосца обездвижили дружинники, иначе не было бы и этого пленника.

— Я не новичок в подобных делах и не девятнадцатилетний юнец. Вполне умею держать себя в руках.

— Ваша светлость, вы отец Изабеллы, поэтому покиньте пыточную, — продолжал настаивать Жерар. Интонация его голоса вновь изменилась и стала требовательной.

— Вот, взгляните. Приказ короля.

— Приказ короля, значит… — Барон Гатине вырвал из рук графа свиток, расправил его и быстро прочитал. — Господи, опять! — простонал он так, словно явственно ощутил боль. Но затем взял себя в руки, вернул свиток. — Ваша светлость, разумеется, вы можете присутствовать на допросе, рас уж так-то, но прошу, не делайте этого. — Голос барона звучал искренне. Никто не усомнился бы, что Жерар говорит именно то, что думает.

— Я могу присутствовать на допросе, и я буду присутствовать, — безапелляционно заявил граф.

— Хорошо, — вынужденно согласился барон. — Тогда присядьте вот здесь, в уголке, и тихо наблюдайте за происходящим. Вам все будет слышно. Только, пожалуйста, ни слова.

В ответ на это граф стрельнул в барона таким взглядом, словно готов был выпустить в него болт из арбалета, этого проклятого оружия, столь не любимого рыцарями. Потом прошел к указанной скамье и присел, опершись на выставленный меч.

«Да и Господь с тобой, — подумал Жерар. — Смотри, если хочешь, только сделай все так, как надо».

— Продолжим, Тед.

— Ваша милость, он того. Вроде как оклемался.

— Вижу. Слишком долгий перерыв. Ладно, сейчас размякнет. За дело.

— А-а-а!!!

— Ну что, дружочек, будем продолжать? Или тебе есть что поведать?

— Да скажите… что… вам надо-то? — с придыханием, всякий раз прерываясь, произнес пленник.

Ага, вот сейчас все бросим и станем тебе помогать. Давай, милый, рассказывай все по порядку, как твоей душе будет угодно. Заодно поглядим, можно ли прекратить кое-какие поиски. Раз уж так совпало, грех не извлечь максимум пользы. А то получится, что совершившая злодеяние ватага уже изничтожена, а ее по-прежнему ищут, людей задействуют, словно иных забот нет.

— А ты все рассказывай, — тем не менее подсказал барон. — Что сделал, что слышал…

— Что вы сделали с беременной женщиной, которую захватили в Балатонском лесу?! — вдруг вскочил со своего места граф, вперив в пленника гневный взор.

Нет, нормального допроса не получится. Если начинают возобладать чувства, о нормальном следствии можно позабыть. Но помешать графу Жерар уже не мог, потому что пленник затараторил, как трещотка:

— Это не я… Я бы выкуп… А зачем ее убивать… А он… Убить баб… Всех убить… Чтобы никого живого… Даже этих, что своих…

— Так, стоп. Замолчи, — вмешался барон. — Ваше сиятельство, немедленно покиньте пыточную. Тед, отвязывай его. В сухую камеру. На свежую солому.

— Какого дьявола вы делаете?!

— Ваше сиятельство, ни слова.

— Кто?! Кто тебе велел?!

— Граф Кинол! — требовательно воскликнул Жерар.

— Так он и велел… — Пленник в настоящий момент пребывал в прострации, его таки довели до той самой пластичности, когда он готов был изливать любые сведения потоком. Даже не замечая того, что происходит в пыточной, доведенный почти до безумия истязуемый продолжал говорить как заведенный: — Это он… Колду… Х-хр-р-хке…

Барон вдруг отпустил графа, которого только что буквально выталкивал в коридор. Тяжело вздохнув, как человек, испытавший глубокое разочарование и недовольный собой, он подошел к той самой скамье, где недавно сидел граф, и тяжело на нее опустился. Граф Кинол непонимающе смотрел то на безвольно повисшее тело с кровавой пеной на губах, то на барона, откинувшегося назад и прижавшегося затылком к холодной сырой каменной стене.

— Что происходит?

— Граф, скажите, сколько раз вам приходилось допрашивать зачарованных? — устало поинтересовался барон.

— Ни разу.

— Оно и видно. Нет, ну что ты будешь делать! — резко выпрямился Жерар и вперил взгляд в тело мертвеца, которое палач уже отвязывал. — Нужно было все же выгнать вас, несмотря на приказ короля.

— Объяснитесь.