Страж

– Мне не нужна другая. Я прожил настолько долго, что стал слишком разборчив. Мне недостаточно просто хорошенькой девушки. Считай это прихотью.

– Конечно, просто девушка тебе не нужна, – хитро улыбнулся Гарун. – Тебе нужен ученик, а у Лии есть дар. Я заметил, что, когда она ухаживает за мной и даже когда просто щебечет рядом, мне становится легче, вот только до этого времени не придавал этому значения.

– Ты меня поймал, старина, – добродушно улыбнулся в бороду мастер.

– Но ты увидел ее впервые еще год назад. Почему же не вспоминал про нее все это время?

– Чтобы ты выдвинул мне серьезные условия? Ты ведь хитрец и своего не упустишь. Ты готов умереть, но выторговать для рода как можно больше. Я бы долго расплачивался за ученицу, очень долго. Но вот стоило мне немного подождать – и теперь все по-другому. Ее жизнь против жизней пятерых сыновей рода Чезана – и это только тех, что сейчас держат в своих руках эти молодые люди. Если они не получат свое, то погибнут еще несколько твоих сородичей. Я вижу, они пойдут до конца хотя бы потому, что слишком далеко зашли и не станут отступать, когда цель близка. Ведь дело не только в золоте, не правда ли, Олаф?

Откуда… Ну да. Темный – он и есть темный. С такими людьми бесполезно играть в прятки. Но как такое возможно? Он словно всех их видит насквозь. Олафу только и оставалось, что крякнуть под ироничным взглядом мастера.

– Все в этой жизни имеет свою цену, и далеко не всегда она измеряется золотом, – удовлетворенно и даже как-то назидательно произнес мастер. – Ты готов умереть во благо своего рода, но так сложилось, что вместо этого ты, наоборот, должен выжить и побороть недуг. Но я не стану настаивать именно на этой цене, ведь мы соседи. Обещаю, что пока ты жив, а я смогу тебе отмерить еще лет десять, я буду бесплатно лечить каждый год четверых твоих сородичей. Большего тебе не выторговать.

– Тогда этим плата и ограничится. Ты не потребуешь рога бурхга.

– Странно. Это-то тебе зачем? Ведь они останутся у этих наемников как добыча.

– Уж лучше им.

– Как скажешь. Но купить-то их я могу?

– Это их добыча, – равнодушно пожал плечами старик.

– Двести пятьдесят золотых, Олаф. Торговаться я не буду. Да брось, это очень хорошая цена, тем более что тебе не нужно никого искать, ты уйдешь с золотом прямо отсюда.

– Но если цена достаточно велика, то зачем вам ее платить, уважаемый?

– Скажем так, у меня сегодня очень удачный день и от этого хорошее настроение. Так почему бы не поднять его и другим?

А ведь, по сути, так оно и есть. Если за все эти годы (а прожил темный уже достаточно долго, раз его полностью покрыла седина) он так и не смог найти ученика, то день у него сегодня поистине удачный. Впрочем, Олаф готов был уступить рога и за гораздо меньшую плату. Тут темный прав: товар слишком необычный и покупателя на него враз не сыщешь. Наемник спрашивал скорее из интереса, чем пытался протестовать. Обманул его темный или нет, он может узнать и позже, только вряд ли он станет жалеть о сделке.

Полночи им пришлось прождать на улице: едва отдав золото, темный тут же перестал быть гостеприимным хозяином и выставил их за дверь. Не сказать, что их это обидело или оскорбило, спорить с темным себе дороже. Но было беспокойство, что старики-разбойники могут учудить что-нибудь нехорошее. Олаф ни на минуту не забывал, что из зала выходит еще три тоннеля, и куда они ведут, известно только Господу да разве что самому мастеру.

Однако переживал наемник зря. Было далеко за полночь, когда дверь отворилась и на пороге показался старейшина Гарун. Что самое примечательное, шел он на своих двоих и был весьма резв. Нет, он не помолодел, но все же вполне мог передвигаться самостоятельно. Бодренько так передвигаться… Как бы не возжелал сбежать на радостях! А потому давай-ка сюда ручки. Ну раз уж так все ладно вышло. Увязав пленников вместе, наемники поспешили покинуть это место. Мало ли какие горцы припожалуют. Их добыча представляла интерес для рода Чезана, для других она могла оказаться не дороже камней под ногами.

– А-а-а, барон Гатине! Рад снова лицезреть тебя.

– Здравствуйте, ваше высочество.

– Милейший дядюшка Жерар не особо часто балует двор своим появлением, но каждое из них непременно запоминается хотя бы некоторым придворным.

– Решительно не понимаю, о чем вы, ваше высочество.

– Как же? Мне казалось, именно после твоего прошлого посещения дворца отсюда была изгнана эта вертихвостка Бланка.

– Прошу прощения. Признаться, я чувствую себя неловко. Я думал обрадовать его величество счастливой вестью. Ведь он так убивался по поводу нерожденного дитяти. Ума не приложу, как я мог так опростоволоситься! Ведь ни для кого не секрет, что у меня глаза и уши повсюду, а тут… Даже не знаю, как мне поднять взор на государя. Я поклялся на смертном одре вашего деда, что до последнего вздоха буду охранять покой его потомков, а тут своими руками причинил такую страшную боль Берарду.