Страж Арконии (СИ)

— Оба клана уже знают правду. И что они делают? Бросают вызов мне? Нет — воюют друг с другом.

Тейя вдруг развернулась к монстру:

— Остановите их, пожалуйста!

— Я это и собираюсь сделать, — хищно прищурился тот.

— Не так! По-другому!

— По-другому уже не получится. После Разлома их вражда скреплена кровью. Они мстят за своих близких. А это процесс бесконечный. Но я разорву этот круг. Мои дети не узнают, кто их родители и что они творили. Тогда они смогут жить в мире и согласии. Не об этом ли ты мечтаешь?

— Да, но… я не хочу, чтобы кто-то умирал.

«Кто-то», конечно, имел вполне определенные образ и имя. Но в эту секунду ей подумалось, что и Артей с его болтливым приятелем, и Шанайя, и толпа ани, которые, несмотря на свои дурацкие законы, не хотели ее казни, и забавный старик, что помог сбежать из людского города, и даже те воины, не сразу направившие арбалеты на Бланка по приказу его отца, не заслуживали такого исхода.

— Они были обречены с тех пор, как Мастер Сэйгерен отказался от своего предназначения.

Тейя подняла полные надежды глаза на отца.

— Папа! — воскликнула она.

Энай перевел взгляд в окно и ничего не ответил.

— Папа, скажи что-нибудь! — не унималась ани.

Он молчал, уставившись на будущее поле битвы стеклянным взглядом. Тейя подошла к нему, обхватила обеими руками большую ладонь, легонько потянула, чтоб привлечь внимание.

— Пап?

Энай обернулся, к ней, но мысли его были где-то далеко, и Тейе вдруг показалось: не Энай, ее отец, стоит перед ней, а отец Кайны, Мастер Сэйгерен, отрекшийся от арконцев.

— Так будет лучше, — глухо ответил он.

Тейя бросила отцовскую руку и отскочила, взгляд ее метался от одного к другому в безуспешной попытке увидеть в них что-нибудь, что значило бы: не все потеряно. Но оба были полны решимости.

— Да вы ничего не понимаете! — закричала она.

Энай покачал головой.

— Это ты не понимаешь. Ты еще слишком мала, чтоб понять. В этом деле без жертв, увы, не обойтись. Но это оправданные жертвы.

— Оправданные… жертвы? — повторила ани, дергая из сторону в сторону хвостом. Она вдруг ощетинилась, оскалилась и зло, совсем на себя не похоже, выплюнула: — А твоя дочь… Кайна — ее тоже считаешь оправданной жертвой? — Энай как будто проснулся, единственный его глаз расширился, на лице застыла гримаса боли. — Скажи мне теперь: зная, что ее смерть приведет к этому вашему светлому будущему, не пытался бы спасти ее?

— Довольно, Тейя, — его голос был страшен, как будто звучал из могилы.

Теперь Тейе не казалось — она точно видела перед собой призрак Мастера Сэйгерена, совсем не похожего на ее отца. Ее злость тут же сменилась раскаянием. Она не хотела делать ему так больно, она только хотела, чтобы он понял ее, встал на ее сторону. Но, как обычно, все испортила. Не в силах вымолвить ни слова, в растерзанных чувствах, ани бросилась прочь из комнаты, чуть не врезавшись в прикрытую дверь.

— Яблоко от яблони… — проговорил Аркон куда-то в пустоту. — Удивительно похожа на прежнего тебя.

Он расправил могучие крылья и вылетел в окно. Энай тяжело выдохнул. Эти слова не открыли глаза, они просто озвучили очевидное, которое он неосознанно запретил себе замечать.

— Тем хуже для нее, — сокрушенно отозвался Энай.

Прежний он лишился всего. Прежний он умер в мучениях. Не потому, что печать Аркона вдруг стала проклятьем. А потому, что у него забрали надежду те, кого он всю жизнь любил и защищал. Теперь эта надежда — глупая, беспочвенная — отравляет его дочь. Ему так хотелось уберечь Тейю, но что-то подсказывало: уже поздно, слишком поздно. Остается или запереть ее тут, запретить даже думать, что она могла бы что-то изменить, нарваться на ее ненависть, но все же спасти ее душу, или отпустить, позволив ей самой убедиться в бессмысленности ее действий и завершить трансформацию в него нынешнего: чудовище, которое, не моргнув глазом, поддерживает убийство сотен арконцев ради «высокой цели».

* * *

Бланк не удивился, когда пришел в себя в тюремной камере. Он уже устал чему-либо удивляться. Да и рассчитывать на то, что Кибир так просто отдаст ему власть, было опрометчиво. Мог бы сразу догадаться, что все закончится именно так. И все же каждая его клетка пылала от ярости. Как они посмели запереть своего короля в тюрьму, будто какого-то преступника?

Он вскочил с кровати, кинулся к решетке.

— Выпустите меня немедленно! — крикнул он. — Я приказываю!

Но коридор был пуст. Никаких звуков, никакого присутствия людей. Бланк со всей силы дернул решетку, та отозвалась звонким лязгом навесного замка.

— Эй! Кто-нибудь! Слышите? — еще раз попытал счастья принц, но никто не отозвался.

Бланк выругался. Это надо было так глупо попасться! Еще и сейчас, когда времени совсем не осталось. Он еще раз дернул решетку и убедился, что та крепко держится в стене. Обшаривая взглядом камеру в поисках чего-то, что помогло бы ему выбраться, принц заметил небольшое окошко почти под потолком. Сквозь него пробивался тусклый свет с улицы. Возможно, оттуда его кто-нибудь услышит.