Страж ее сердца (СИ)

Алька покосилась на лицо спящего — оно казалось спокойным, ресницы чуть заметно подрагивали. А она тонула, барахталась в волнах такого странного и сладкого желания, еще раз прикоснуться губами к его груди, пройтись по шраму, отмечая каждый дюйм поцелуем, забирая боль и принося удовольствие. Алька сглотнула. И поцеловала еще раз, с закрытыми глазами, пытаясь ощутить на губах его вкус, смешать все воедино — запахи кофе, старых книг, память об обжигающих прикосновениях… как тогда, когда ей было непозволительно хорошо в его руках. Странная тяга, целовать мужское тело. Верх неприличия. Но почему тогда настолько нравится?

— Еще немного, и твои перья меня не остановят, — едва слышно произнес Мариус.

Алька отшатнулась, едва не слетела на пол с кровати, но была удержана неожиданно крепкой рукой.

— Ты мне мешаешь регенерировать, Алайна Ритц.

Она ойкнула, когда Мариус подгреб ее к себе и попросту положил поверх себя. Лицом к лицу, глаза в глаза.

— И просто напрашиваешься на то, чтобы быть наказанной. — Это уже выдохнул ей в губы.

— Я же… — она несмело попыталась сползти, да и вообще отползти подальше.

Щеки полыхали. Видано ли, она сама целовала его, а он, оказывается, проснулся, но притворялся. Ждал, что дальше будет. Хитрый, хитрый гад.

— И твои перья мне не помешают, — шептал он, а руки уже гуляли по Алькиной спине, опускаясь на поясницу, выписывая замысловатые узоры поверх мягких перышек.

"Я же голая, — в отчаянии подумала она, — мамочки, голая"

— Что ты делаешь, — выдохнула Алька, все еще пытаясь отстраниться.

— А ты что делаешь? Я, между прочим, всего лишь спал. А тут такое.

Рука Мариуса очень по-хозяйски поползла ниже талии, погладила ягодицу. Перьев там было совсем мало, кожа — почти голая.

— М-м-м, какие приятные открытия, — Мариус улыбнулся в полутьме, — оказывается, там, где нужно, перьев-то и нет.

А у Альки это поглаживание отозвалось дрожью во всем теле, и она невольно заерзала на Мариусе. Дыхание сбилось. И почему-то хотелось попросить, чтобы он не останавливался, продолжал, потому что каждое прикосновение будило что-то новое, но вместе с тем уже знакомое. Алька уже испытала это странное чувство, когда кажется, что тело взорвалось искрами, и даже пред глазами цветные пятна.

— Так, — пробормотал он, — знаешь что, слезай-ка ты с меня. Мне надо как можно быстрее регенерировать. Со всем прочим… придется подождать, самую малость.

Тут Алька сообразила, что ей как раз во внутреннюю часть бедра упирается что-то весьма твердое и горячее. Охнув, торопливо скатилась с Мариуса в простыни и даже отодвинулась подальше. Нет, все это было вполне ожидаемо, но… непривычно, совершенно непривычно.

— Раз ты мне не даешь спать, давай просто поговорим, — он смотрел строго в потолок.

— Давай, — хрипло согласилась Алька, ловя себя на том, что ей чего-то не хватает.

Да что там… рук его не хватает. И губ. Так, чтоб везде, чтоб прикусывал кожу на шее.

Но там пока что перья, не получится.

— Если все у нас получится, давай зимой возьмем Тиберика на каникулы, — совершенно спокойно сказал Мариус.

— Он будет очень рад, — ляпнула Алька. Здраво мыслить как-то не получалось.

— Ты никогда не спрашивала, почему я стараюсь для Тиба что-то сделать.

— Это твои решения, — прошептала она, понимая, что вот сейчас-то он и скажет.

— Ровена убила нашего с ней малыша до того, как он родился, — медленно произнес Мариус, — мне думается, это был именно мой ребенок. А когда я смотрю на Тиберика, мне хочется, чтобы это был мой мальчишка. Понимаешь?

Алька молча уткнулась носом ему в плечо. Наверное, понимала.

— Я позаботился о том, чтобы Тиб доучился даже в том случае, если со мной что-нибудь случится, — услышала она тихое, — и ты знай, что всегда можешь обратиться к директору школы. Он мой должник. Когда-то давно я не дал твари роя его выпотрошить.

* * *

— …Светлейшая, проснитесь. Вас зовет повелитель.

Голос Арианны просачивался сквозь сон и доносился как будто словно мягкое пуховое одеяло. А открывать глаза не хотелось, ей было тепло и хорошо. Рядом размеренно дышал Мариус, его тяжелая рука лежала поверх Алькиного живота, как будто даже во сне страж не хотел отпускать свою птичку.

— Светлейшая, пожалуйста. Повелитель не любит ждать.

Алька разлепила веки, и Арианна добродушно улыбнулась.

— Ну вот, так лучше. Идемте, он велел вас позвать. Кое-что случилось этой ночью.

"Да уж, случилось", — подумала Алька.

Ее пытались убить. И королева попалась в сети стража.

— Вставайте, вставайте, я помогу вам одеться.

Алька еще раз посмотрела на Арианну и вдруг поняла, что зеленые глаза той просто светятся непонятным Альке торжеством. Но она не стала задавать лишних вопросов, переложила руку Мариуса на простыню, сама выбралась из кровати. Арианна уже держала наготове чистую одежду.

— Повелитель в печали, — заметила вскользь, — будьте осторожны, светлейшая.

— Почему ты обо мне печешься? — тихонько спросила Алька.

Арианна пожала плечами.

— А что в этом плохого? Вы мне понравились, с самого начала. Сама когда-то такой же была, только без перьев.