Страж фараона

“Если бы так!” – подумал Семен. Увы, из бронзового века не перепрыгнешь в железный ни за год, ни за двадцать лет... Да и надо ли прыгать? Знают в Та-Кем небесное железо, из никелевых метеоритов, и знают земляное, из страны хатти, но не умеют строить сыродутных печей, да и с углем напряженка... Но вряд ли он тут очутился, чтобы налаживать металлургию. Это дело пойдет своим путем, а у него найдутся другие интересы. Правда, какие, он до сих пор не выяснил. Сменив молоток на более легкий, Семен поправил лезвие и начал осторожно плющить обух, вытягивая его в полосу сантиметровой толщины. Звонкие удары рождали эхо под сводами мастерской, но кроме них, да еще гула пламени в горне, не слышалось ничего. Городок ремесленников, примыкавший с севера к Ипет-сут, сегодня опустел; все мастера, подмастерья и ученики были на каком-то торжестве, знаменовавшем то ли первые всходы ячменя, то ли второй урожай бобов и лука. Возможно, смысл церемонии был более глубок и связан с оживлением Осириса, но в местных празднествах Семен пока что плохо разбирался. Не удивительно – как оказалось, этих праздников не перечесть! С началом половодья отмечали Техи, день вина и опьянения, в месяц мехир – праздник Сева, в паини – праздник Долины, а в середине половодья – Опет, посвященный Амону и длившийся целых одиннадцать дней. Были, разумеется, и другие даты, с политическим оттенком, вроде Первого мая или Дня Конституции, – скажем, праздник Сед в честь восшествия фараона на престол. Но об этом судьбоносном дне разговоры среди мастеров не велись – или его отмечали не в каждом году, или не было поводов для радости. Что праздновать, если фараон не тот?

На малолетнего Мен-хепер-ра и царских приближенных он поглядел, сопровождая Сенмута во дворец, на прием, устроенный перед нынешними торжествами. Сборище было многолюдное, стояли они в задних рядах, в свите казначея Нехси, и дальность расстояния не позволяла увидеть лиц; однако, как показалось Семену, юный царь сильно проигрывал в сравнении со зрелыми мужами, опорой трона. С Софрой и Хоремджетом, Хапу-сенебом и Пенсебой, градоначальником Нут-Амона, и даже со старым дряхлым Саанахтом, правителем Дома Войны... Они держались независимо, как бы намекая, что отпрыск сирийской рабыни – не истинный царь, воплощение Гора, а нечто преходящее и временное.

Еще раз нагрев секиру, Семен загнул крючок на обухе и вытянул его конец. В общем и целом оружие было готово; теперь молот сменится шлифовальным кругом, дабы снять неровности и окалину, где надо – заточить, где надо – заострить. Топорище из дерева аш, длиною в два локтя, поджидало в углу мастерской, у полок, заставленных фигурками. Они молчаливо намекали, что новый ваятель храма Амона не зря ест финики и кашу из овса; тут, среди глиняных изображений богов и священных животных, блестела бронзовая кошка, изящная и длинноногая, сияли полировкой скарабеи и грозно топорщил рога каменный Апис. Главным же творческим достижением являлся бюст Инени из серого известняка, еще не законченный, но, несомненно, удачный; даже Хапу-сенеб, второй пророк, нагрянул как-то в мастерскую, чтоб им полюбоваться.

Друг Инени был удостоен изваяния не только в силу личных качеств и приязни, которую питал к Семену, но и по житейским причинам. Статус ваятеля и эта просторная мастерская, трое помощников, не считая Пуэмры, материал и инструмент, доступ в книгохранилище храма и масса иных привилегий служили зримым подтверждением влияния и власти Инени. Он стал для Семена не только другом, но и бесспорным покровителем, и этот каменный портрет являлся вполне уместной формой благодарности. Можно сказать, не уступавшей щедрости Инени, – ибо, как считалось в Та-Кем, частица души человеческой живет в его изображении, и часть эта тем больше, чем заметней сходство. Разбить статую или стереть имя изображенного – страшная месть, жуткий поступок, что причинит душе непоправимый вред. Своим творением Семен способствовал бессмертию жреца, и труд его рассматривался как священный – ведь первым ваятелем был Хнум, вылепивший людей из глины!

Пуэмра коснулся секиры и тут же отдернул палец – металл еще не остыл. Пламя в горне начало гаснуть, оседая в кучку малиновых углей, ровный гул огня сменился шипением и потрескиванием. Смутные тени, почти незаметные в солнечном свете, метнулись по стенам мастерской.

– Подбросить дров? – спросил Пуэмра.

– Нет. С ковкой все, теперь остались заточка и полировка. Но этим займемся завтра.

Парень, рискуя обжечься, все-таки поднял топор, придерживая за крюк.

– Пятьдесят дебенов, учитель, не меньше... Ну и тяжесть, владыка Амон! А цена!

– Какая же цена? – поинтересовался Семен, споласкивая лицо и руки в горшке с водой.

– Ну, не знаю... Но никак не меньше стада антилоп – большого стада! Или десяти хороших слуг, или жилища с водоемом и садом, или виноградника в десять сата...<Сата – мера площади, равная примерно 2700 квадратным метрам.>