Страж границ (СИ)

Оказалось, что в том селении, куда Кави упорно не желала меня пускать, по словам иномирянки живут «неверные Кубу люди», что они очень жестоки и алчны и не ведают добра. На вопрос, что же такое Куб (это я потом перевел ломающееся на языке слово, как «куб», изначально оно звучало по-другому) женщина долго изучала меня пристальным взглядом недоверчивого следователя и, видимо, смирившись с моим незнанием столь простой вещи, неохотно объяснила, что Куб — это творец всего сущего. Проще говоря, бог. Я сразу же вспомнил тот грандиозный монумент в лесу, где позволил себе прикорнуть на часок-другой и где повстречал Кави. И, естественно, я спросил у женщины, не является ли то древнее сооружение воплощением ее Куба, но иномирянка снова обвела меня подозрительным взглядом и отвечать отказалась.

А в остальном все шло гладко. Кави охотно помогала мне в изучении ее языка, многое объясняла, но кое-что, как и сведения о своей религии, утаивала. Впрочем, о ее жизни у меня сложилось яркое представление. Она носила ярлык изгнанницы (правда, за что с ней так поступили, она, опять же, умолчала) и вела уединенный образ жизни, занимаясь сельским хозяйством.

Параллельно я пытался связаться с учителем. Часами медитировал, упорно старался открыть ментальный канал, что должен был настроить меня на мысли наставника. Но все было тщетно. Яков Всеволодович по неведомым причинам на контакт не шел. Но я не отчаивался. Возможность того, что его в этом мире нет, я не допускал даже в мыслях. Просто нужно еще немного времени.

ГЛАВА 7

С того дня, как я оказался на Дарне, минуло чуть больше месяца. Тридцать шесть дней, если быть точным. И как бы это печально не прозвучало, но я за это время ни на шаг не приблизился к разгадке исчезновения наставника. Зато гипотез навоображал, хоть диссертацию пиши. Некоторые из них казались дикими и даже глупыми, как то: попадание учителя в плен к аборигенам; неудачное проникновение и последующее разоблачение Якова Всеволодовича в шайке местных мастеров магии; затянувшаяся схватка с сильным противником, что послужило причиной тяжелого ранения и заставило наставника залечь у какого-нибудь знакомого чародея, дабы подлечиться. Время от времени в голову заползала паническая мысль о возможной гибели учителя, заставляя тело содрогаться, а кожу — покрываться стаями противных мурашек. Но я ее сразу же отбрасывал, как и те тоскливые думы о том, что я могу остаться в этом измерении до конца своих дней.

— Доброе утро, Фирбет! Время вставать и готовиться к приему пищи, — поприветствовала меня Кави на своем родном языке. Интересный факт: женщина упорно отказывалась называть меня моим истинным именем, растолковав это тем, что прозвище «Фирбет» подходит мне больше. Да и вообще, я заметил, что она всячески пытается помыкать мною, что порой выводит из себя.

— Да, сейчас, — вздохнул я, потягиваясь. Впрочем, проснулся я уже давненько, но продолжал лежать в постели с закрытыми глазами, размышляя о своей горемычной участи.

Самодельная лежанка скрипнула, и я медленно приподнялся. Кави маячила передо мной, накрывая на стол. Пухлый глиняный горшок уже гордо стоял на деревянной поверхности, испуская приятный аромат.

— Какие видел сны? — поинтересовалась хозяйка.

— Да так, ничего особенного, — отмахнулся я, неохотно направляясь к тазу с водой, чтобы умыться.

— Это плохо, — заключила иномирянка.

— Что плохо?

— Когда не видишь снов.

— Кому как, — пожал плечами я. — Мне вот без разницы.

— Нет, это очень плохо. Если не видишь снов, значит, Куб не хочет с тобой разговаривать, — настаивала на своем Кави.

Как я успел понять, местные жители считали сновидение явлением мистическим и проявляющимся только у тех людей, кто получил благословение божье.

— Может, он этого не хочет, потому что я не местный? — улыбнулся я.

— Нет. Такого быть не может. Пусть ты с других земель, но Куб — он ведь един для всех.

Я мысленно усмехнулся. Я не стал рассказывать иномирянке о том, каким образом попал в ее мир. А придумал простую легенду об одиноком путешественнике, прибывшем из дальних земель, что простираются за Хребтовыми Холмами (так местные жители именовали те горы, куда меня выбросил телепорт Якова Всеволодовича).

— Наверное, он обиделся на меня из-за чего-то, вот и не желает разговаривать, — снова отшутился я, присаживаясь за стол.

Приятный аромат испеченной картошки резко ударил в нос. Запах свежего овощного салата наравне с ним пробил и себе дорогу в глубины моего восприятия, возбудив неслабый аппетит. Долго не раздумывая, я принялся уплетать завтрак за обе щеки.

Кави смотрела на меня с неподдельным интересом. Порой мне казалось, что она хочет попросить чего-то… экстраординарного, что ли. Я ей явно нравился, причем, в качестве мужчины. И это не удивительно, если взять во внимание ее положение изгнанницы: у несчастной видимо давно не было интимной связи с представителем противоположного пола.

— Чем будешь сегодня заниматься? — наглядевшись на меня, спросила она.

— Тем же, чем и вчера.

— Изучать наш язык?

— Угу, — пробурчал я, тщательно пережевывая пищу.