Страж империи

– Дело в том, что бойцам СТО на пути по пяти кругам ада очень часто приходится получать болеутоляющие препараты. Просто потому, что день без ушиба или микротравмы – редкость, а больничные – роскошь недоступная. Получаешь дозу обезболивающего – и вперед, круги ада сами собой не пройдутся. Да вы и сами это знаете, хоть и не в настолько жесткой форме. И у меня появилась гипотеза о том, что организм «притупленного», помимо стойкости к магии, приобретает свойство «запоминать» свои измененные состояния. Проще говоря, любой эстэошник, тесно познакомившись с болеутоляющими препаратами, с тех пор находится в перманентном состоянии легкого обезболивания. Если моя теория верна, то она объясняет «феномен Добровского», назовем его так. В день тестов Ярин принимает допинг и проходит отбор. На второй день вы прибываете сюда. На третий – проходите «кошмарилку». Этот препарат действует как раз три дня – и во время обработки организм Ярина «запомнил» свое состояние под допингом. Почему откровенный слабак не вылетел в первые же дни? Потому что вытянул на пределе своих сил, мощной мотивации – у Ярина она есть – и эффекте перманентного «легкого допинга». Ну а затем, двинувшись по пяти кругам ада и выкладываясь на сто процентов, начал наращивать свои показатели и вошел в десятку лучших.

– Вы это серьезно, сэр? – спросил Аристарх.

– Да, абсолютно. Все настолько серьезно, что я рискнул проверить свою теорию на себе. Четыре дня назад я сам принял дозу допинга, выждал три дня, чтобы его действие закончилось, а затем пошел на стометровку. Мои результаты – два забега без напряга за четыре и пять и два на пределе возможностей за четыре и три. Это мои обычные показатели, но раньше я выдавал их только при первой попытке, каждая последующая ухудшала результат на десятую. Иными словами, я не стал бегать быстрее, возможно, моя нынешняя скорость – это вообще потолок даже для таких, как я. Но зато стал выносливее. Сегодня утром, гоняя по болотам, не вы отстали от меня сильнее, чем обычно: это я смог дольше поддерживать высокую скорость. Моя гипотеза верна и проверена. – Я подошел к столику у кафедры и щелкнул замками, явив курсантам пятьдесят уложенных в специальные гнезда ампул: – вот этот препарат. Не стану рассказывать, каким хитрым образом мне удалось добыть секретный экспериментальный спецдопинг – важно, что он есть. Прямо сейчас я предлагаю всем желающим проверить мое открытие на себе. Если я прав – вы повысите свои шансы стать живыми героями, а не получить это звание посмертно. Если не прав и в моих вычисления где-то есть ошибка… Ну, вроде бы препарат безвреден при однократном применении. Вопросы?

Курсанты начали переглядываться, затем Ковалевски спросил:

– Полагаю, в нашем случае мы можем закрыть глаза на нравственные аспекты применения препаратов, которые считаются аморальными?

Я едва не засмеялся в ответ:

– Просто между прочим – я вас тут не на спортивный чемпионат готовлю. Вот когда ты пойдешь состязаться с обычными людьми в спортивных дисциплинах – это будет нечестно, неспортивно и аморально. А в С.И.О. нет никаких аморальных или запрещенных приемов, твоя задача – защитить своих сограждан, свою страну, свой дом, семью от потусторонней мерзости и при этом выжить, чтобы повторять это снова и снова. Все так просто.

Тут поднялась Арлин:

– Пожалуй, я рискну.

Следом за ней поднялись еще несколько человек, а потом и еще.

Я заранее заготовил список курсантов с уже вычеркнутым Добровским. Зачитываю инструкцию использования, Арлин подходит ко мне, получает ампулу, ломает носик и выпивает содержимое. Я вычеркиваю ее из списка – просто для того, чтобы исключить любую возможность получить две дозы.

– Следующий.

Первыми приняли допинг семнадцать человек.

– Все? Больше желающих нет? – спросил я.

– Допинг – штука такая, – ухмыльнулся Гидеон. – Добровольцам честь и хвала, а мы решили подождать более полных испытаний… Уж не взыщите за цинизм.

Я усмехнулся.

– Боюсь, ты забыл главный принцип подразделений аркадианских эстэошников. Победа одна на всех и смерть тоже одна на всех. Заставить вас экспериментировать на себе я не могу, но сегодня чемоданчик вместе с неиспользованными ампулами уедет назад и больше не вернется. В принципе, ничего страшного, это не единственный допинг на свете, но не факт, что именно так подействует любой допинг, как не факт, что любое обезболивающее усваивается «эффектом Добровского».

И тогда начали подниматься со своих мест остальные.

В итоге, от допинга отказался только Леонид Бакарски.

– Я и так лучший, – сказал он, – допинг мне не нужен, хватит и моих пота и крови, как вы любите говорить. А если в итоге меня обойдут при помощи допинга… ну, буду выкладываться еще сильнее, у меня появится более сильная мотивация остаться лучшим. А если все-таки не смогу – ну и ладно. Пусть кто-то другой будет лучше, и неважно, каким способом.