Страж морского принца-2. Избранная морского принца

   Она вдруг поняла, что ненависти в ней больше нет. На самом деле — нет. Ушла, иссякла, оставив по себе легкую горькую тоску, что все у них вышло так плохо. Но и полюбить Алестара она, разумеется, не сможет. Не потому, что его не за что любить, — она прикипела сердцем к Торвальду за один светлый радостный взгляд и ласковую улыбку — но слишком много памяти о страданиях разделяют их с Алестаром. Да и к чему им была бы эта любовь? Только сделать еще больнее на прощанье. Но за то, что рыжий не боялся безнадежности своих чувств, он заслуживал уважения. А еще, пожалуй, молчаливой осторожной благодарности, которую Джиад не высказала вслух. За то, что первый раз в жизни мужчина ничего не захотел от нее, говоря о любви. Даже Лилайн… Лилайн, спасая ее от людей Торвальда, надеялся на женскую ласку Джиад, хоть и не попросил бы о ней. Но Лилайн хотел хотя бы видеть ее рядом! Алестар отдавал ей сердце, зная, что оно будет брошено на морской песок, как ненужный груз, — чтобы не мешало уплыть. И от этого Джиад было самую малость стыдно и больно.

   «Пусть Трое будут милостивы к тебе, — молча пожелала она спящему рядом. — Пусть они помогут тебе найти истинную любовь. Ту, что сможет ответить взаимностью, ради которой стоит жить. Пусть они увидят, что твое сердце отмылось от грязи и ненависти и готово расцвести — по-настоящему. И если позволено мне, жрице чужого здесь Храма, просить Троих о милости для тебя, то я прошу. Всей душой и всем сердцем, клянусь повелителем моим Малкависом».

   Что-то дрогнуло вокруг — будто теплая волна прошла по неподвижной воде. Джиад затаила дыхание, не зная, принять это как знамение или обычную для моря случайность. На мгновение ей вдруг стало жарко, потом этот жар перетек в расслабленное спокойствие. Будто кто-то неизмеримо могущественный обнял ее невидимо и без слов пообещал, что все будет правильно. Джиад глубоко вздохнула и провалилась в сон, как в Бездну, но приятно-горячую и совсем не страшную. Провалилась, чтобы до самого утра проспать без сновидений и тревог, отдыхая разумом и телом. А утром…

   Утро началось так, словно продолжился вчерашний сумасшедший день.

   — Как?! Ради всех Глубинных богов и тварей Бездны! Как он мог убить себя?! — орал Алестар, мечась вдоль стены их с Джиад спальни. — Я же велел охранять его!

   — Ваше величество! Ваша рана! Умоляю, осторожнее! — взывал Невис, беспомощно простирая руки к взбешенному юному королю. — Шов разойдется…

   Ираталь, не просто бледный, а прозрачно-белый, только скулы ярко алели на осунувшемся лице, вытянулся посреди комнаты, принимая на себя королевский гнев, за его спиной, тоже побледнев и держась прямо, как струна, плавал незнакомый Джиад гвардеец.

   — Ну, что вы молчите, каи-на Ираталь?! Кто на этот раз в собственном хвосте запутался?

   Джиад молча чесала нос Жи, только полчаса назад выпущенному из клетки. Радуясь свободе, рыбеныш метался по комнате точь-в-точь как сейчас Алестар, пока в дверь не постучал начальник охраны с новостью. И вот уже несколько минут как Жи, притихнув, предпочитал прятаться в коленях Джиад.

   — Ну?!

   — Ваше величество, хво-о-ост… — простонал Невис, но Алестар уже и сам, скривившись от боли, замер возле ложа и оперся руками о его спинку. — Позвольте, я осмотрю…

   — Потом, — отмахнулся король, в упор глядя на Ираталя.

   Начальник охраны сглотнул — Джиад видела, как болезненно дернулся его кадык — кивнул и проговорил обреченно:

   — Ваше величество, я прошу о разжаловании. И о суде, если вы считаете, что это не просто мой недосмотр.

   — Что я считаю — я вам потом скажу! — рявкнул Алестар. — Как это случилось? Его что, не обыскали?

   — Обыскали, — мертвенно уронил Ираталь. — Даже повязку сняли. И руки держали связанными. Развязали на минутку, чтобы смог облегчиться. Придерживали локти…

   — Ну?! Да что из вас каждое слово тянуть приходится, как рака из панциря?!

   — Он вырвал себе жабры, — четко и громко сказал Ираталь, глядя в глаза Алестару. — За несколько мгновений, пока руки были свободными.

   — Что?

   Алестар выдохнул, подаваясь вперед в изумлении, и растерянно уточнил:

   — Сам? Голыми руками?

   — Да, ваше величество, — хрипло подтвердил гвардеец из-за спины Ираталя. — Осмелюсь доложить…

   — Докладывайте…

   Морщась, Алестар перекинул хвост через спинку ложа, опустился рядом с Джиад, отпихнув развалившегося на ней Жи. Невис, посчитав это за негласное разрешение, тут же кинулся осматривать рану, выглядевшую сегодня гораздо лучше.

   — Я был старшим караула по приказу каи-на Ираталя. Мы дежурили в камере заключенного вдвоем, и еще двое — снаружи. Как и было приказано, с него сняли все, даже волосы проверили. Руки связали ремнем… В половине девятого утра к заключенному приплыл господин Невис, — гвардеец посмотрел на целителя, и тот кивнул, — сказал, что нужно обработать раны. Руки для этого можно было не развязывать — мы и не стали. Господин Невис ему смазал все поврежденные места и уплыл. С заключенным не разговаривал — мы следили…

   Гвардеец перевел дух, умоляюще глядя на мрачного Алестара, и продолжил: