Страж морского принца

Вокруг тянулись темные коридоры, освещенные уже знакомыми шарами с голубоватым киселем внутри. Там, как сказала Кариша, живет туарра – то ли медуза, то ли какой-то морской гриб, точно она объяснить не могла. Главное, что эта туарра живая и может очень долго жить и светиться в шаре, куда время от времени добавляют немного рыбьего мяса. Светила туарра довольно ярко, но голубой свет напоминал Джиад сказки о призраках, и лица в нем казались мертвенно-бледными. Шары у нее в комнате светили иначе, желтоватым. Видно, у туарры была не одна порода.

Что еще удивило Джиад, им навстречу почти никто не попадался. Они проплыли множество залов, освещенных, прекрасно обставленных и расписанных чудесными фресками, но встретили всего пять-шесть иреназе, занимавшихся какими-то своими делами.

– Сегодня почти весь город на гонках, – ответила на ее вопрос Кариша с явным сожалением.

Понятно, девчонка и сама явно не против отправиться на такое развлечение, а ее оставили дежурить у пленницы.

Что ж, этому Джиад помочь не могла, ей-то из дворца выходить нельзя.

– И принц тоже? – поинтересовалась она, вспомнив, что рыжий любит гонки.

– Должно быть, – откликнулась Кариша. – Смотрите, госпожа Джиад, там, дальше, главный зал. Только в обычные дни туда нельзя. В зале проводят самые важные церемонии: вступление нового короля на трон, свадьбы, Великие королевские советы. Там принимают послов… Когда его высочество Алестар будет вступать в настоящий брак… ой!

Она даже рот зажала рукой, с испугом посмотрев на Джиад, и тут же залепетала что-то про свой длинный язык.

– Успокойся, – сказала Джиад мягко. – Я бы и сама хотела, чтоб принц женился хоть завтра. И, понятное дело, не на мне. Ну, раз в зал нельзя, то и не надо. А много во дворце народу в обычные дни?

– Да уж куда больше, чем сейчас, – с облегчением выдохнула Кариша. – Здесь ведь живет не только королевская семья, но и дюжина самых знатных семей города. Их слуги, просто дворцовые слуги… Еще управители, которые приходят с докладом к королю и советникам, жрецы… Немало!

Значит, пройти по коридорам незамеченной ей не удастся, поняла Джиад. Ладно, по дворцу она имеет право ходить. А вот как выйти наружу? Но с этим лучше погодить: Кариша и так от души старается рассказать как можно больше, а вот кто-то повзрослее и поумнее может заподозрить неладное. Впрочем, и Кариша может быть не так уж наивна, а ошибиться Джиад нельзя.

Они проплыли еще пару залов, Джиад честно любовалась и вправду восхитительной мозаикой на стенах, стараясь запоминать дорогу. Потом Кариша сказала, что под этим уровнем есть другой, глубже, там на поверхность выходят горячие источники, проведенные во дворец. А сверху над дворцом возвышаются обзорные башни, частью которых заведует стража, а частью – жрецы.

– Каких богов вы чтите? – спросила Джиад.

– Великую троицу, конечно. Простите, госпожа, я все забываю, что вы с суши… На заре времен Небо взяло в младшие супруги Море и Землю, они и породили все живое, оплодотворенные им. Потому мы и двуногие столь несходны, что рождены разными супругами…

– Да, мы несходны, – согласилась Джиад, чувствуя, что прогулка начинает утомлять. Все-таки двигаться в воде с непривычки было куда тяжелее, чем на суше, а она так и не отдохнула толком. – Давай вернемся в комнату, Кариша. Я увидела очень много для первого раза. Дворец прекрасен…

– Я вам даже внутренние сады не показала, – огорченно отозвалась девушка. – Ну, в следующий раз. Я обратно другой дорогой проведу, так короче будет.

– Короче – это хорошо, – с чувством сказала Джиад, ощущая, как тело наливается тяжестью.

* * *

Ожидая начальника дворцовой стражи, Алестар, зло дергая хвостом, думал, случайность ли, что убийца служителя выбрал день больших гонок. Он и сам собирался на арену посмотреть хотя бы итоговый заплыв. Потом заколебался. Иногда ему казалось, что это предательство памяти Кассии – радоваться тому, что погубило любимую. Но затем он думал, что Кас любила гонки, и там, на арене, она как будто снова рядом. Вот обернешься – и мелькнет серебро ее хвоста, словно Кассия только что отплыла за палочкой со сладостями и, конечно, возьмет две. Глупо радоваться сушеным кусочкам маару, но что поделать, если это часть особого настроения арены. Только вот сколько ни оборачивайся – если и мелькнет серебро, то чужое. Кассии нет, и уже никогда не будет. И потому Алестар стремился на арену и ненавидел ее одновременно. Отцу он обещал, что пока не будет участвовать в гонках, понимая, что тот боится за его жизнь. Сам Алестар не боялся ничего и никогда, но стоило глянуть на золотистый песок арены и уходящую вверх чашу стен, как глаза застилало кровавой мутью, в которой мелькали спины и хвосты салту. Никто из седоков в тот день не мог удержать своего зверя, выхватывавшего кусок плоти в стремительном броске мимо добычи. Алестара снова замутило, стало холодно.