Страж морского принца

Вихрем налетела Кариша, не успевая на долю мгновения, вцепилась в руки, и кто-то спешил, баламутя воду, и кто-то кричал неподалеку в острой звериной тоске, но Джиад уже торопливо и резко двинула рукой, чтобы боль и страх не успели остановить. Нечаянный нож вошел наискосок и вверх, что-то хрустнуло, стало горячо и совсем не больно. Только темно.

Глава 11 Скованные одной цепью

– Как ты посмел?

Алестар поежился: голос отца был обманчиво ровен, зато в глазах на осунувшемся и посеревшем лице бушевал лютый шторм. Показалось, что в кабинете стало темнее, а вода в саду за окном подернулась мутью. Но это, конечно, просто голова болела после долгого забытья под зельями. И не иначе как от той же головной боли в глазах все плыло, и мерещилось, что принцесса Ираэль смотрит с фрески с печальным укором.

– Я отлучился на четыре восхода. Оставил приказ не трогать эту девушку. Как ты смел не просто ослушаться, а сотворить с ней такое?

– Отец… – набрал воды Алестар и осекся: под ребра резко кольнуло, отдалось по всей груди, плеснуло в живот.

– Молчать! – рявкнул… уже не его отец, а король Акаланте – тяжелая тугая волна его гнева, ощутимая каждой чешуйкой, впервые в жизни накрыла не кого-то рядом, а самого Алестара. – Я видел ее. Она избита и замучена; целители говорят, что соитие оставило следы, которые будут заживать не одно десятидневье. Соитие! И это не говоря о лице и теле! Ты едва не убил ее лоуром!

– Я остановился! Отец, я сломал проклятый прут, чтобы…

– Не ударить еще, – тяжело закончил король. – О да, достойный поступок. Что ж, ей хватило и одного раза – шрам останется на всю жизнь. Мне стыдно, что ты мой сын.

– Я не хотел, – прошептал Алестар, уставившись в стену с фреской и пытаясь собрать путающиеся мысли. – Отец, я правда не понимаю, что на меня нашло. Она постоянно дерзила, издевалась… Но я не хотел такого…

– Дерзила? Ах, так она дерзила тебе! И ты решил, что вправе наказывать и усмирять? И кого же? Свою избранную! Или ты забыл, почему она оказалась здесь? Безмозглая медуза! Думаешь, ей было в радость покинуть свой мир из-за твоей прихоти?

– Ну, так не покидала бы, – беспомощно огрызнулся Алестар. – Кто ее…

Голова мотнулась вбок, в ушах зазвенело. Алестар оглушенно потряс головой, неверяще глядя на отца. Пощечина! Ему!

– Кто ее заставлял? – пророкотал отец. – Ты это хотел сказать? Ты! И я, да простит меня Море. У тебя даже не хватило ума сначала узнать, как она здесь оказалась, верно? Глубинные боги, кого я вырастил! Трусливое ничтожество, способное ударить беззащитного. Женщину! Способное издеваться изо дня в день, оскорблять и мучить ту, кого сам же к себе приковал.

Вторую пощечину Алестар успел увидеть – но не уклониться. Рот наполнился соленым, но не привычным вкусом воды, а густым, скользким.

– Не смей уклоняться! Научился бить – умей и принимать удары. Дай тебе боги хоть часть отваги и великодушия этой девушки.

– Отец…

– Не будь твоя мать моей истинной любовью, я бы усомнился, мой ли ты сын, – тяжело отрубил король, отплывая на пару взмахов хвоста дальше. – А ты… ты позоришь ее память. Насильник, мучитель… Таким ли я хотел видеть своего сына и наследника?

Прервавшись на мгновение, он судорожно вдохнул, не сводя взгляда с ловящего воду ртом Алестара, и продолжил:

– Она тебе дерзила? А что еще она могла делать? Это ты рос во дворце, оберегаемый, как величайшее сокровище. А она воин! Не усыпанная жемчугом и золотом каи-на, что рискует разве что хвост оцарапать ракушкой, когда валяется на песке с кем попало. Настоящий воин! Ты хоть знаешь, что перед тем, как прыгнуть за перстнем своего короля, она убила пятерых его врагов! Пятерых! В неравном бою! А после этого не задумалась броситься в море, исполняя волю господина. И как ее встретило море?

Щеки, словно обожженные полдневными лучами светила, загорелись еще сильнее, Алестар даже ладони к ним приложил, слушая и не в силах вымолвить ни слова.

– Как ты мог? – уже тихо и невыразимо горько повторил отец, опуская плечи. – Я говорил с ней тогда, в первый день. Я просил извинения за то, что случилось у святой скалы. Извинения, ты слышишь, Алестар? Она отказалась от всего, что я предложил выкупом за обиду. Мне пришлось унизиться до угроз ее близким! И даже после этого она вела себя достойнее моего сына. Эта девушка тебе дерзила? За десятую часть того, что говорил и делал ты, следует убивать. И не смей оправдываться болью потери. Я только и слышу, что будь жива Кассия, все было бы иначе. Да, тебе больно! Но ты хотя бы знаешь, что Кассия до последнего мгновения жизни любила тебя и была верна. А Джиад… Ее король и возлюбленный, за которого она рисковала жизнью, продал ее, как связку рыбы! Продал и предал, понимаешь ты это? Отдал мне обманом, подлейшим лицемерием. Каково бы тебе было на ее месте?

– Отец… – с ужасом выдохнул Алестар, – но я… не знал…