Страж неприступных гор

Число желающих превысило его самые смелые ожидания. Он даже не мог подумать, что найдется столько жаждущих воевать в краю, через который всего несколько лет назад прокатилась по-настоящему кровавая война. Однако именно минувшая война подталкивала людей к действию. Его высочество Рамез прекрасно знал, что пишет: благодаря военным действиям выросли немногочисленные состояния — и во сто крат более многочисленные неудовлетворенные амбиции. Предложения Готаху присылали редко, в основном в Ллапму сразу прибывали бедные воины, которым на исходе войны уже не хватало рыцарских перстней и добычи, но при них оставались их мечи и доспехи — и, собственно, больше ничего. Вербовка столь многочисленной свиты вызвала в центральном Дартане немалый шум. К Готаху мчались крепко сложенные удальцы — когда-то завербованные городскими советами солдаты, а теперь голодные и нищие, готовые биться с кем угодно за одно лишь содержание. Прибывали даже настоящие рыцари из сельских замков — замки эти состояли в основном из одной кое-как подлатанной башни, торчавшей среди руин, в которой рыцарь и его жена, окруженные выводком детишек, питались чечевицей и жили в условиях, унизительных для любого дартанского горожанина. В прекрасной гостинице, где жил с женой Готах (математики их уже покинули), ежедневно появлялись прибывшие из-за пределов города гости. У посланника возникли неожиданные проблемы: всех он на службу принять не мог, а отказать у него порой не поворачивался язык. Перед ним стоял молодой и готовый к опасностям человек в неполных, но тщательно начищенных доспехах с изъеденными ржавчиной краями, просьба которого заключалась не в словах — ибо происходил он из старого рыцарского рода, — но в самом его приезде, долгом пути, проделанном на одолженном коне. Во всем его виде чувствовалась потаенная надежда жены на привезенные мужем с войны деньги, возможно подкрепленная чаяниями старой матери, которая мечтала для сына о чем-то большем, чем падающие с дырявой крыши капли дождя и женитьба на девушке из благородного семейства, все приданое которой, однако, составляли перина и две подушки. Готах в панике отзывал гонцов, посылая взамен новых с известиями, что больше в Ллапме никому никакие наемники не нужны. Он не раздумывая отправлял прочь пьяниц и бандитского вида детин, зато принимал многих, многих других. Принимал и принимал… пока наконец не перестал, поскольку вместо тридцати у него оказалось сорок два воина под началом рыцаря, которого он, правда, слабо помнил, однако лично знал. Тот когда-то служил в отряде госпожи Доброго Знака, службу же оставил по причине несчастливой женитьбы. Обретя такой отряд, Готах попросту сбежал, по-мужски прикрывшись женой, что ему давно уже следовало сделать. Прекрасная госпожа с выкованным из самого твердого черного льда сердцем — сам Готах мертвел от страха, глядя на холодную пустыню на дне ее прозрачных глаз, — безразлично выслушивала очередного гостя, забавляясь перстнем на изящном пальце, после чего говорила: «Я благодарна тебе, господин, за то, что ты решил прийти, но мне никто больше не нужен. Скажи внизу моему господину, чтобы дал тебе припасов на обратную дорогу. Не сомневаюсь, что у тебя есть и собственные, но он должен поблагодарить тебя за честь, которую ты ему оказал своим присутствием в этой гостинице». С бывшими солдатами и людьми, не занимавшими высокого положения в обществе, она поступала более бесцеремонно — по кивку госпожи служанка-невольница совала в руку бедняги две или три серебряные монеты, и несостоявшийся наемник, которого всю жизнь прогоняли в лучшем случае пинком, бросался посланнице в ноги, целовал край ее платья или подставленный носок туфли и уходил, пятясь и согнувшись пополам.

Поздним вечером Готах вернулся на ночлег — последнее время он не столько жил, сколько именно ночевал в «Алмазной искре ночи», то есть, попросту говоря, «Звезде» (хозяин гостиницы был потомственным дартанцем). В порту ему удалось наконец сторговаться и нанять небольшой корабль; по пути он еще заглянул в казарму наемников — большой и вполне приличный сарай на бездействующей лесопилке за городом. За небольшие деньги его люди получили пристойное убежище, а вдобавок тишину и спокойствие. Усталый посланник, мечтавший лишь о теплой похлебке перед сном, остановился на пороге, пораженный необычайным зрелищем. Похоже было, что спать ему, увы, пока не придется.