Страж порядка

Эрих тренировался дома несколько дней. Стрелял по мишеням и лежа, и стоя. Держал пистолет и обеими руками, и одной. Попробовал левой рукой – вдруг правую повредят? Но в комнате дальность ограничена и нет помех в виде ветра. Эрих уложил пистолет и боеприпасы в рюкзак и пошел в Тимирязевский лес. Мишень не взял – там полно естественных целей: стволы, ветки. Еще висят пластиковые банки с дырками – кормушки для птиц. Некоторые используют для кормушек пакеты из-под молока. По кормушкам оказалось стрелять удобнее всего – сразу видно, попал или нет, потому что они качаются от попадания, как маятниковые мишени. Эрих стрелял из укрытия, на ходу, на бегу. Вставал к цели спиной, резко оборачивался, будто враг неожиданно появился сзади.

Он попадал все чаще. Может, подумал Эрих, я от природы меткий стрелок, но не знал этого. Это узнается только во время войны. А в мирное время надо тренироваться. Американцы не дураки, что не отменяют право на личное оружие. Зато все умеют стрелять. Кто-то скажет, что при современной войне на дальнем расстоянии это бесполезно. Но бывает еще гражданская война, не забыли? Исключаете такую возможность? А зря.

Он был в парке допоздна – чтобы получить навыки стрельбы и в темноте. Конечно, лучше стрелять с ночным прицелом. Надо купить ночной прицел. И бинокль, не забыть про бинокль.

Уставший, довольный и голодный, Эрих возвращался домой. С удовольствием вспоминал, что у него дома куриный суп с лапшой. Он так явственно видел этот суп с золотистыми кружочками жира, что даже слюна прошибла. Сеял мелкий дождь, сносимый ветром, бросал горсти капель в лицо Эриху, но он не отворачивался. Может быть, и не такое придется выдержать. Эрих вошел в парк «Дубки», через который был путь к дому. В парке было пусто. Эрих шел мимо больших букв в человеческий рост. Буквы составляли слово «МОСКВА». Толстые красные буквы. Эрих потрогал крайнюю букву «А». Толкнул ее. Она покачнулась. Эрих толкнул сильнее. Потом уперся ногами и руками, начал кренить букву. Она поддавалась туго.

– Надо враскачку, – послышался голос.

В голове мысль: а пистолет-то в рюкзаке. Вот ошибка неопытного человека. Пистолет всегда должен быть под рукой. В кобуре. И кобуру забыл купить, растяпа.

Эрих выпрямился, не спеша повернулся со словами:

– Проверял, крепко стоит или нет.

И увидел ту женщину, которую он отбил у охранника. Сейчас на ней была кожаная куртка с капюшоном, но он ее сразу узнал. И сказал голосом знакомого человека:

– Здравствуйте.

– Привет. Я тебя знаю?

– Встречались.

– Как зовут?

– Эрих.

– Не помню. А меня помнишь, как зовут? Если встречались, должен помнить.

– Нет.

– Джульетта, если полностью. Уже смешно, да?

– Очень приятно.

– Поверил? Я так людей проверяю – на доверчивость. Доверчивые люди – добрые. Но ненадежные. Юля я на самом деле. Юлия. А Жюли – на курсе называли. Жюли, а не Жули, большая разница. Повтори.

– Жюли.

– Правильно. Некоторым говоришь: Жюли, повтори. А они: Жули. Я говорю: нет, Жюли. А они: мы так и говорим, Жули. Понимаешь, да? Люди не слышат, как говорят. Давай вместе и враскачку.

– Зачем?

– Уроним Москву. Ты же хочешь, я вижу.

– Глупости.

– Да ладно. Взяли. На раз-два.

Жюли уперлась и крикнула:

– Раз, два.

И толкнула букву.

Эрих присоединился.

– Раз, два, – командовала Жюли, и они вместе толкали букву. Та кренилась все сильнее, скрежетали болты, выползая из гнезд. Наконец буква упала. Мягко упала на траву. Значит, ей не больно, подумал Эрих.

А Жюли стояла уже у буквы «В».

– Ну? Давай, – кричала она.

Они уронили и эту букву, а потом и все остальные. Получалось все быстрее и ловчее, вот что значит опыт.

– Жаль, слово короткое, – смеялась Жюли.

– Да. Вот если бы Санкт-Петербург, – смеялся и Эрих.

Жюли подошла к двум тележкам для продажи мороженого и хот-догов, стоящим рядом. Они были накрыты чехлами.

– Зима скоро, а вы все мороженое продаете, – сказала Жюли тележке с мороженым.

– Какое желаете? – спросил за тележку Эрих.

– Как всегда, ванильное в молочном шоколаде.

– А с глазурью не хотите?

– Гадость.

– Согласен. Приходите завтра, сегодня мы закрылись, – огорчил Эрих.

– Тогда нечего тут стоять.

Жюли начала раскачивать тележку. Эрих помог. С обеими тележками они управились быстро. При падении что-то жестяное гремело и что-то стеклянное разбилось.

– Пойдем отдохнем, – сказала Жюли.

Они дошли до церкви, сели на лавку. Эрих перед этим протер планки лавочки тряпицей, которую взял для чистки пистолета.

– Предусмотрительный, – сказала Жюли.

Она сняла рюкзак, кожаный, как и все остальное, достала оттуда сигареты и две маленькие бутылочки.

– Будешь?

– Не пью.

– И я не пью, я выпиваю. По чуть-чуть. Обожаю эту емкость. Большие бутылки паскудно выглядят, а те, кто из них пьет, из горла, похожи на алкашей. А из такой бутылочки даже изящно, да?

И она показала – свинтила пробку, взяла бутылочку двумя тонкими пальцами и изящно выпила. И сказала: «Ап», – и бросила бутылочку в стоящую рядом урну.

И закурила. Ей и до этого было хорошо, а сейчас лицо светилось полным счастьем.