Страж порядка

Эрих сходил в магазин, веселье продолжилось. Он показал ей свое мастерство стрельбы, Жюли захотела попробовать. Ей очень понравилось. Спросила:

– А зачем тебе это?

– Надо, – ответил Эрих.

– Ты не маньяк? Форма эта, пистолет, по ночам бродишь.

– Готовлюсь.

– К чему?

– Ко всему.

– Это правильно. А я ни к чему оказалась не готова. Мама меня, как цветочек, как… Как живую мягкую куколку. И я своим нежным лобиком как шарахнулась сразу. И всё, мозги наружу. И до сих пор не соберу. Думаешь, я не знаю, что мне надо делать? Прекрасно знаю. Но не хочу.

Несколько дней или неделю, или больше они провели вместе. Утром подолгу спали, потом завтракали и выпивали, опять немного спали, к вечеру выходили, гуляли в сумерках и в темноте, развлекались стрельбой из пистолета по окнам. Шарики не разбивали окон, но тревожили жильцов. Спрятавшись за укрытиями, Эрих и Жюли наблюдали, как в окнах загорается свет, люди отодвигают шторы, смотрят на улицу, ничего не понимая.

– Психуют, – говорила Жюли. – Не понимают, что происходит. Они-то думали, что всё понимают, а вот нет, не всё.

Стрельба по окнам Жюли прискучила, захотелось попробовать по людям.

– Убить же нельзя?

– Нет. Повредить что-нибудь можно, если в лицо попасть, в глаз. И нас заметят.

– А мы издали. И не в лицо, а по туловищу.

– Не попадем. И шарики далеко не летят.

– Давай попробуем.

– Вот пристала. Ну, давай.

– Я первая, ладно?

Они ходили, выбирали удобное место и жертву. Эрих понимал, что это не совсем нормально. Его также слегка беспокоило, что нарушен режим, что он бросил тренировки, что в квартире не убрано, везде валяются вещи Жюли, которые будто сами появились, Эрих не помнит, когда она их принесла, но ему было слишком хорошо в эти дни. Он не понимал этого своего состояния, нового для него, и с любопытством за ним наблюдал.

Жертву они нашли в «Дубках». Мужчина сидел один на лавке. В теплой куртке, в шарфе, в зимней старомодной меховой шапке. Выглядывая из кустов, Жюли шептала:

– Попаду в шапку или не попаду?

И выстрелила. Не попала, тут же выстрелила еще раз. Попала – мужчина обеими руками схватился руками за шапку, вскочил, оглянулся. Крикнул:

– Это кто там?

– Я. – Жюли встала во весь рост.

– Сдурели, что ли? Зачем кидаетесь?

– Я не кидаюсь, а стреляю. – Она показала пистолет.

Мужчина несколько секунд смотрел на Жюли, на вставшего рядом с нею Эриха и быстро пошел по аллее, оглядываясь.

– Даже скучно, – сказала Жюли. – Ничего, будет знать теперь, что его в любой момент настигнет.

– Что настигнет?

– Что-нибудь. Достать бы настоящий, убить кого-нибудь взаправду.

– За что?

– Всегда есть за что. Никогда не хотел кого-нибудь убить?

– Нет.

– Врешь, все хотят. Но боятся. А выстрели в меня.

– Зачем?

– Хочу попробовать. Выстрели. Только не в лицо.

– Не буду.

Жюли уговаривала, Эрих не соглашался.

Споря, вернулись домой. Выпили, что-то съели, Жюли опять взялась уговаривать. Разделась, встала у стены, закрыла лицо руками.

– Ну, давай, прошу.

– Ты чокнутая.

– Как и ты. Пожалуйста. Не в жизненно важные органы. Ты меткий, ты сумеешь. Пожалуйста. Тебе же хочется.

Да, Эрику хотелось. И он выстрелил. Попал в живот. Жюли вскрикнула, схватилась за живот.

– Блин, как больно.

– Хватит?

– Нет. Еще раз.

– Ты совсем?

– Еще раз, прошу.

Эрих выстрелил. И еще раз, и еще. Жюли корчилась, а он стрелял. В стенку постучали соседи. Была уже ночь, ночью все звуки слышнее.

Эрих подошел к Жюли, обнял ее. Она плакала. И с плачем потащила Эриха в постель. Они занимались, как принято говорить, любовью, а на самом деле друг другом, а если совсем точно, то собой, добывая для себя удовольствие из другого человека. Жюли была над Эрихом, лицо то приближалось, то отдалялось, как и все тело. Движения становились все быстрее. И вдруг она схватила Эриха за горло и начала душить. Эрих с трудом оторвал ее руки, сбросил с себя и с постели. Жюли села на полу, обхватила колени руками. Подрагивала, будто сразу же замерзла.

– Дура, – сказал Эрих. – Убить, что ли, меня хочешь?

– Почему нет? За тебя много не дадут. Ты никто. Что ты есть, что тебя нет, никакой разницы. Давай я тебя убью, а? Все равно для тебя этим кончится, – то ли шутила Жюли, то ли говорила серьезно.

– С чего ты взяла? – спросил Эрих.

– На лбу написано. Ты обреченный.

Мне пора ее прогнать, думал Эрих. Она сумасшедшая. И меня с ума сведет, если уже не свела. Да и деньги кончаются, пора бы что-то придумать.

Но лень было придумывать, лень было что-то делать, все было лень.

И болтаться по окрестностям стало лень, все чаще сидели, вернее, лежали дома, глядя по телевизору все подряд. Однажды вечером кончилась выпивка, Жюли хотелось еще, но не хотелось идти. И Эриху не хотелось идти.

– Давай монетку бросим, – сказала Жюли.

– Принеси – бросим.

– У меня нет монетки.

– У меня есть. В куртке, в кармане.

– Я по чужим карманам не шарю.

– Значит, обойдемся.

– Ты можешь обойтись?

– Могу.

– Титан. Ладно. Давай сейчас переключу канал, и, если будет реклама, пойдешь ты.

– Там все время реклама.

– Неправда, рекламы меньше, я рискую.