Страж Порядка

Прокурорский следователь принимать участие в проведении обыска отказался. Написав оперативникам отдельное поручение, уехал в район, сославшись на занятость. Ведь уже темнело, рабочий день давно закончился. А он провёл столько следственных действий: допросил аж четверых подозреваемых в убийстве, по всем вынес постановления о задержании, да ещё и по делу о пропаже ребёнка пришлось внеплановой работой заняться. Дополнительная трата сил и времени на постановления с протоколами. Румеева допрашивал уже спустя рукава, просто буква в букву добросовестно переписав на протокол всё излитое им враньё. Смысл таких показаний уместился бы в одну строчку: «По существу заданных вопросов поясняю, что ни в чём не виноват».

Ох, зря следак побрезговал обыском. Во время него и появились нужные доказательства.

Библиотека у Румеева и в самом деле оказалась большой. Полки в шкафах, стоящих вдоль стен единственной комнаты тесной квартирки, были завалены книгами. Большие и малые, толстые и тонкие, они в беспорядке стояли, лежали стопками и валялись не только на полках, а и на подоконнике, столе, кресле и на полу. Только все старые и потрёпанные. Ни одной более-менее новой. На свалке он их, что ли, собирал?

Но самым интересным было не это. На фоне общей запущенности помещения и хозяйской неряшливости слишком бросалась в глаза кровать, выделяясь аккуратно застеленным свежим покрывалом и совершенно чистым постельным бельём, которое сменили не так давно. Многозначительно хмыкнув, Павел снял наволочку, увидел на подушке засохшее бурое пятно, показал его Брагину и понятым. На матрасе под простынёй тоже обнаружилось немало пятен непонятного происхождения. Рядом заметно нервничал Румеев, постоянно смахивая выступающий на лбу пот.

– Постельку-то буквально вчера сменили, Василий Андреевич? – спросил его Павел.

– Ага…

Даже глаза не поднял, в сторону смотрит.

– А грязное бельё куда дели?

Пауза, потом едва слышный ответ:

– Выбросил… Я его всегда выбрасываю…

Какой широкий жест для безработного, который перебивается случайными заработками! Наверное, подпольный миллионер, если может себе позволить вместо стирки каждый раз выкидывать грязное бельё, меняя новым.

– Ну, кое-что пока не успел выбросить, – в комнату вошёл улыбающийся Игорь со скомканным покрывалом в руках. – Смотри, Паша, что я из-под ванны выудил. Понятые, подойдите.

Положив покрывало на пол, он осторожно отогнул и расправил края, открывая взору собравшихся несколько пятен и присохшие куски человеческих испражнений. Теперь пот с Румеева стекал непрерывно целыми ручьями.

– Чем вы это объясните, Василий Андреевич? – судя по тону, никаким объяснениям Павел не собирался верить.

Румеев прекрасно понял его, но от предложенной попытки поискать оправдание отказываться не стал, промямлив:

– Я… это… Пьяный был, вот и того… Обделался, в смысле…

– Ну-ну. Что ж, экспертиза покажет. Придётся у вас анализы взять.

На кухне их ждал ещё один сюрприз. Манин обнаружил там баул, зацепленный за ручки на вбитый в стену гвоздь, а в нём… Бумажные пакеты, точно такие, которые он видел на чердаке. И сложены так же, и кожура от лука рассыпана по дну сумки. Вот, значит, в чём он одежду девочки на чердак относил. Баул тоже изъяли вместе с содержимым.

Результаты обыска вдохновили оперативников. По возвращению в ПОМ они в очередной раз попытались добиться от Румеева признания, но тот упрямо стоял на своём. Хотя, как ни крути, а все улики были косвенными. Вот если бы он выдал труп, да рассказал, как было дело…

«Жаль, так не бывает, – лениво рассуждал Паша под монотонный бубнёж насильника, однобокие оправдания которого порядком надоели. – Если все жулики поголовно начнут чистосердечно раскаиваться, то и в уголовном розыске надобность отпадёт. Одних следователей хватит, чтобы показания документировали. Им не привыкать, только тем и занимаются всю сознательную жизнь».

Он представил очередь из преступников перед кабинетом следователя. Ругаются, спорят, кто за кем занимал, номера на руках пишут. Каждый первым хочет дать показания. Смех, да и только.

Вот Румеев откровенничать не хотел. Устав слушать его истории, придуманные на ходу, Манин хлопнул себя по коленям, встал и решительно заявил:

– Всё, Василий Андреевич, на сегодня хватит. Даю время подумать до утра. Пошли в камеру. Там наедине с собой и обмозгуешь, как дальше тебе с этим грузом жить.

На улице давно наступила ночь, когда Паша, заперев за насильником дверь камеры, бросил ключ на пульт перед дежурным, бубнившим по телефону:

– Да, да… Хорошо… Угу… Конечно…

Манин хотел уйти, но дежурный отстранился от трубки, попросив:

– Паш, посиди немного, я хоть в туалет сгоняю, а то бросили меня все на произвол судьбы.

– Работают, – устало произнёс Манин, – сам знаешь.

– Знаю, но мне от этого не легче. Торчу здесь в гордом одиночестве, как проклятый, хоть волком вой. Из компании только четверо убийц и маньяк-насильник по камерам сидят. На вот, пообщайся с гражданкой.