Страж Смерти. Первые шаги

Шерсть была вся в крови, слипшаяся вздыбленная, уже бурого цвета, стояла иглами дикобраза и уже не серая тень - оборотень, но кровавый демон рвал тела жертв, отрывая куски плоти, конечности и упивающийся ярой охотой, лишь полыхающие адским огнем глаза мелькали то тут, то там. Вой торжества казалось доноситься со всех углов усадьбы, никому не удалось уйти. Люди в ужасе умирали как овцы, идущие на бойню, все до единого забыли, что они мужчины, что у каждого имеется оружие, за время адского безумия не раздалось ни единого выстрела, лишь крики, изредка прерываемые истошными мольбами о спасении. Но Бог был сегодня глух к мольбам, презревших все человеческое, предавших понятия чести, переполнивших чашу терпения Его. Он молча смотрел за работой палача, ибо я и был им палач, не больше и не меньше. Их души настолько были запоганены деяниями, что не пришлось их обрекать на столетнее заточение в самих себе». В какой-то момент произошел сдвиг, над притихшим двором раздался удовлетворенный и одновременно разочарованный вой, возвестивший о том, что враги закончились, где-то вдали затухал ответный вой одиночек, санитаров леса, диких охотников.

Окровавленный демон стоял посреди груды мертвых, разорванных тел, полыхающие адским огнем глазницы осматривали окружающее пространство внимательным взглядом, от которого ничего не укроется. Вдали, в темном небе, затянутом тучами раздался нарастающий гром, поднялся сильный шквал ледяного ветра, природа замерла в ожидании бури, нарастающей, словно снежный ком. Оборотень задрал голову к безумствующему небу, в темных облаках образовался просвет, в который, словно не решительно, заглянула загадочная луна. Полыхающие глаза уставились на вечную спутницу ночных охотников, холодное ночное солнце, пасть зверя ощерилась, с клыков падала тягучая кровавая слюна, далеко окрест разнесся боевой клич высшего оборотня, проникающий в душу, и такой же естественный как дыхание. Древняя песня была весьма уместна на месте казни. Быстро бегущие тучи, спрятали лик безмолвной луны, зверь опустил голову, в этот момент с неба, прямо в него ударила ветвистая молния, оборотень даже не шелохнулся, в один момент вся кровь осыпалась мелкой пылью, открывая густую серебристо-серую шубу. От обездвиженного зверя отделились и быстрыми жемчужными росчерками мелькнули и растворились в черном небе невесомые бело-серебристые облачка. Буря улеглась также быстро, как и началась, словно кто-то неизмеримо великий просто щелкнул выключателем, тучи разошлись, выскользнула луна, будто стеснительная красавица выглянула в окошко на своего жениха, стали отчетливо видны редкие, полупрозрачные звезды, неизменные спутницы ночного неба, лишь вдали ярко горела гордая и непреступная северная звезда.

Оборотень до этого, застывший изваянием, медленно повернул морду в сторону дома, остроконечные мохнатые уши встали торчком и чуть подались вперед, из груди вырвалось глухое рычание, похожее на перекаты камней. Нервно подрагивающий хвост замер. (Волки вообще не склонны к щенячьему вилянию). Зверь почуял новую жертву! Могучие мышцы напряглись, как перед прыжком, только очень внимательный глаз мог заметить серую тень, в единый миг мелькнувшую, преодолевшую небольшое расстояние от остатков зимнего сада до черного хода. Стеклянная дверь разлетелась вдребезги, осколки еще осыпались, а серая молния уже взлетела на третий этаж особняка, оскаленная пасть, сильный запах хвои и огонь в глазницах, клыки замерли в миллиметре от горла, нежной кожи молодой девушки в паническом ужасе смотрящей на чудовище.

Оборотень словно в раздумье сделал шаг назад, адское пламя нехотя затухало, уступая место желто-голубому мерному свечению, уже не яростному, но от того не менее внимательному, пушистый хвост чуть опустился к полу. Девушка сидела на коленях, ее била мелкая дрожь. Широко распахнутые в паническом ужасе голубые глаза, растрепанные волосы цвета спелой пшеницы, коротенькое черное платьице прислуги безжалостно помятое, задранный белый накрахмаленный фартучек скомканной тряпкой покоился на коленях, завершая композицию страха. Глаза девушки были прикованы к белоснежным длинным клыкам огромного волка, лицо белее мела, алые, накрашенные губы искривлены в безобразном безмолвном крике. Оборотень фыркнул, сделал еще один шаг назад, вздыбленная шерсть постепенно укладывалась на свое законное место, лишь серебристо-серая шуба перекатывалась над смертоносными мышцами.