Страж зверя

А внутри все сворачивалось в тугую пружину… Сколько я уже этим занимаюсь? Не помню. Кажется, что всю жизнь. Хотя так, по сути, и есть.

Год я прожила со Змеем. Наставник пытался учить меня основам и, только убедившись, что я не загнусь на первой же тренировке, отвез в Мастерат[15]. Надо мной ржали, надо мной издевались, в меня не верили. Первый год дался тяжелее всего. Мастер тут же дал понять, что церемониться со мной никто не будет. Не буду справляться — вылечу, а то и вовсе окочурюсь в какой-нибудь луже. И я пыталась справляться, училась, старалась — действительно старалась — впервые в жизни. Не потому, что должна была Кадизу, а потому, что мне чего-то захотелось. Захотелось настолько сильно, что это походило на одержимость. Я спала, где придется, по три оборота в сутки, иногда вообще не спала, иногда отрубалась прямо в тренировочном зале, ела на ходу. Раны на теле не успевали заживать, язвы от пролитых ядов не успевали покрываться коркой. Все свободное время проводила на отработках у Мастера, даже на каникулах. И училась, училась, училась. Но все равно возглавляла списки неудачников первые четыре года. Еще бы, из всех видов оружия в руках я держать умела только арбалет — спасибо Адаму (чтоб он сдох еще раз). Вампир частенько таскал меня с собой на охоту. Дралась отвратительно, в ядах разбиралась еще хуже, про физические характеристики вообще молчу. И там, где другие брали магией и жаждой, я брала лишь упрямством, железной жопой и неизменной улыбкой. Как же эта улыбка бесила окружающих, как же доводила преподавателей. Всех, кроме моего Мастера.

А потом как-то медленно и практически незаметно все поменялось. На пятом курсе я выбилась в середнячки, к концу седьмого дотянулась до отличников, в середине восьмого стала одной из лучших. И если на четвертом, вонзая кинжал в муху, я все еще тряслась зеленой соплей на ветру и блевала дальше, чем видела, то к седьмому руки слушались великолепно, а запах крови прекрасно перебивали леденцы. Теперь я умею менять собственную внешность, превосходно вписываюсь в окружающую обстановку; могу с легкостью поддержать любой разговор, даже не зная, о чем речь; владею ста тридцатью видами оружия, включая стрелковое; могу хоть во сне перечислить все известные яды и способы их применения, а также взаимодействия друг с другом и другими веществами; говорю на шести и читаю на десяти языках. И убиваю. Очень легко. Очень быстро. Очень качественно.

Спасибо Мастеру.

Мастер… Сейид… Его имя соскальзывало с губ шепотом, его имя вырывалось яростным криком, его имя я произносила то с ненавистью, то с придыханием, как и многие. Когда-то. Когда-то в прошлой жизни, когда он еще был моим Мастером.

Сейид, сильный, жесткий, уверенный, страстный… В уголках темных глаз всегда пряталась усмешка, каждое тягуче-медленное, нарочито-плавное движение притягивало взгляд, каждое его слово взрывалось внутри меня, разнося по телу жар.

Все началось где-то в конце четвертого курса, когда напряжение прошедших лет слегка убавилось, и у меня наконец-то появилась возможность оглядеться. Я ловила каждый его жест, каждый вдох и выдох. Тренировок с ним ждала, как муха невыкупленного медяка. И он видел это, читал по моим глазам, по сбившемуся дыханию, по дрожащему тихому голосу, по несмелым прикосновениям. И ждал, продлевая мои муки, оттягивая момент. А в начале пятого года, во время практики, вломился в комнату очередной таверны, прижал к стене и трахнул так, что я забыла собственное имя.

Секс с ним до странного походил на наши тренировки: он — учитель, я — ученица. Никакого самоуправства, никакой инициативы. Он приказывает — я подчиняюсь. И все-таки секс с ним был хорош.

Иногда, лежа с Сейидом в кровати, я думала, что умру, стоило лишь представить, как он бросит меня, когда наиграется.

Забавно, но первой наигралась я. На седьмом курсе мне стало скучно. Ему больше нечему было меня учить — ни в постели, ни на тренировках — и я ушла, оставив его для следующей ученицы. Ушла легко, не оглядываясь. Это не было любовью, не было даже дружбой — просто учеба. Непонятная, может быть неправильная, но тем не менее учеба. Мастерат ассасинов я закончила особо не напрягаясь, все с той же улыбкой, с которой пришла, с той же уверенностью, получив карту свечей. Неплохо для вампира. Нормально для вампирши Великолепно для вампирши без жажды.

И вот теперь я здесь — в темном, благодаря собственным усилиям, сквере — жду очередную муху. А может, мне повезет, и это будет даже не муха, а целая мышь?

Очередной леденец помог дышать свободнее. Вот и они. Дарина и неизвестный мне, но уже мертвый, незадачливый охранник. Чудненько. Даже ждать долго не пришлось.

— Ну и где же твоя подруга?

Хм, приятный у него баритон.

— Мы уже почти пришли, — пролепетала баронесса.

Идиотка, убери этот страх из голоса! Все испортишь ведь.

— Вон, видишь, у дерева, — неопределенно махнула дура-заказчица рукой.

Святая кровь, что она ему наплела?

Парочка подошла ближе, и вампир замер, напрягся.

Вдох.