Стража Лопухастых островов

— Дома, дома, — сказала она. — Входите. Только постучите там, она не одна.

«Кто это у нее? — недовольно подумал Ига. — Не помешал бы…»

Вошли в пахнувшие березовыми вениками сени. Постучали в обитую клеенкой дверь.

— Заходите, не заперто! — весело откликнулся знакомый голос.

Ига и Соломинка шагнули в кухню. Из комнаты улыбалась в открытую дверь Анна Львовна. А из-за ее плеча смотрел на гостей (вот не повезло! или повезло?) сам Чарли Афанасьевич Домби-Дорритов.

— Мальчики! Вот молодцы, что пришли! А мы тут с Чарли Афанасьевичем пьем чай и вспоминаем приключение на концерте!.. Я Чарли Афанасьевича слегка побранила. Знаете, в чем он признался? Оказывается, заминку с фокусом он устроил специально, чтобы поволновать зрителей! Не знал, что у нашей Веры Евгеньевны больное сердце… — Анна Львовна погрозила артисту розовым маникюром. Домби-Дорритов улыбнулся с милой смесью виноватости и плутовства.

— Игорь, Коля, да проходите же в комнату! — Но поскольку он стояли, как прибитые к половицам, Анна Львовна сама шагнула к ним, в кухню. Домби-Дорритов шагнул следом и развел руки, словно собираясь обнять обоих мальчишек. Он по-прежнему был в блестящем фраке и манишке с бабочкой.

— Я очень-очень рад видеть участника нашего эксперимента и одного из неравнодушных зрителей. Очень-очень приятно!

Иге захотелось домой. Он не любил скандалы. От нехорошего ожидания у него тяжело холодело в желудке, словно туда положили замороженное гусиное яйцо. Но Ига помнил и то, что он «надежный парень», с которым «можно идти в разведку».

«Ну, держись», — сказал он себе.

А Домби-Дорритову сказал:

— Это не надолго.

— Э… простите, что?

— Не надолго, что вам очень-очень приятно, — вздохнул Ига. — Скоро будет наоборот. Когда увидите вот это. — И он протянул брошюру. Чарли Афанасьевич кругло приоткрыл рот и заморгал.

— В чем дело… Егоров? — неуверенно сказала Анна Львовна.

Ига почувствовал, что уже не робеет.

— Дело в том, что во время фокуса я на несколько минут оказался в кабинете у… этого господина Мишечкина. И нашел вот эту книжицу!

— Не может быть! Нет!.. И… чужие вещи брать непозволительно! — взвинтился Чарли Афанасьевич! — Тем более, здесь написано: «Для служебного пользования»!

— Вот поэтому мы вам и возвращаем брошюру, — объяснил Соломинка. Он стоял рядом с Игой и ничуть не волновался. По-журавлиному поджал ногу и чесал снятыми очками коленку. Медные волосы упали на глаза.

— И все-таки… — Анна Львовна поднесла к подбородку тоненькие пальцы. — Коля, Игорь, Чарли… Афанасьевич! Что случилось?

— Случилось, что этот… господин Домби-Дорритов совсем не артист, а… шпион и сочинитель вредного плана! — выдал Ига звонко и совсем уже бесстрашно. — Чтобы превратить наш город в армейский полигон!

— Игорь!..

— То есть он, наверно, артист, но только по совместительству, — невозмутимо поддержал Игу Соломинка. — А главным образом он лазутчик. Явился к нам под видом фокусника, чтобы все разведать и подготовить.

— Егоров и Соломин! Вы должны немедленно и как следует извиниться перед Чарли Афанасьевичем! — решительно известила своих учеников Анна Львовна. — А потом… сейчас… я… вы…

— Вы сначала прочитайте книжицу, — угрюмо посоветовал Ига. — А потом уж решайте: извиняться или нет… А если не даст, скажет, что секретная, то вот вам копия… — Ига аккуратно выложил на кухонный стол оттиски. — А мы пойдем… До свиданья…

— До свиданья, — сказал и Соломинка, поправляя медные волосы и укрепляя на носу очки.

На пороге Ига оглянулся. Не выдержал:

— Анна Львовна, вы конечно, у нас всего год. Для вас наш город, может быть, просто так… А мы здесь живем всегда… Если одного кнама случайно чуть не раздавишь, потом целую неделю вздрагиваешь. А они хотят всех… Здесь всё живое, а они…

И ушел. Вместе с Соломинкой.

Но у калитки Соломинка придержал Игу за рукав.

— Давай, подождем…

— Чего?

— Чего-нибудь… вон там… — И потянул его в кусты сирени у забора. Тети Вари не было видно, никто не помешал.

Они сидели в сирени, смотрели на крыльцо и ждали (чего?). Соломинка — хладнокровно, Ига — сумрачно. Потом на крыльце распахнулась дверь. Послышался громкий голос Анны Львовны, слова были неразборчивы. По ступеням сбежал Чарли Афанасьевич. Сбежал как-то странно, растопырив локти и оглядываясь. Следом вылетела плоская черная шляпа. Она ударилась о столбик навеса и со щелчком превратилась в блестящий цилиндр. Тот покатился по траве за хозяином, словно умолял: не бросай меня! Домби-Дорритов оглянулся. Поднял цилиндр. Подул на него. Надел. Оглянулся на крыльцо. Пожал плечами и с достоинством направился к калитке. Звякнула щеколда.

— Вот теперь всё, — сказал Соломинка. — Можно идти домой.

Ига глянул на свои электронные часики

— Великая Конструкция! Уже вечер! Будет мне дома…

3

Дома ему и правда «было». Но не очень. Главным образом за брюки.

— Во что ты их превратил! Новые, чистые… Неужели нельзя было прийти и переодеться, прежде чем гонять чертей по репьям!

— Мама, ну некогда же было! Потому что там такое… Даже к Степке до сих пор не смог забежать! Ух, разобидится…

—Кстати, о Степке! Разве ее не было с тобой на школьном празднике?