Стража (СИ)

— … человек со спящим Зверем внутри, — закончил Вадим.

Это был не Голос. Голос говорил в уши, как по телефону или как из наушников.

А последнюю информацию Вадим получил не то чтобы из воздуха, а… словно подумал или вспомнил о ней.

— Человек со спящим Зверем внутри, — повторил Вадим и хотел улыбнуться, настолько мистически и поэтически красивой была фраза. Но на кратчайшее мгновение — быстрее взмаха руки — память взорвалась холодным яростным огнём. Взорвалась огнём исступления и бешенства, немотивированными, на уровне сорванных тормозов — человеческих представлений о свободе среди себе подобных. Свобода только для тебя!..

Лбом и ладонями упираться в холодную крашеную стену, в позе обыскиваемого — смешнее не придумаешь. Глупее — тоже. Но легче — стало. Значит, потому что, вернулся к норме.

"Сегодня ещё на консультацию по зарубежке". Мокрым лбом Вадим отлепился от стены. Да, вот это нормальная человеческая жизнь. Её надёжная часть. Обязательность — идти куда-то в определённое время. Тогда почему же, заслоняя каменную громаду университетского корпуса, старательно представляемую Вадимом, медленно раскачивается перед глазами мёртвая голова со сморщенным от боли лицом? Почему, едва опустить взгляд, в плетении сумрачного света и теней чудятся разбросанные по полу тряпки, влажные, тяжёлые от крови, как те, что остались лежать в квартире наверху?..

Мир поехал перед глазами, взлетая выше. Потом остановился, высокий и далёкий.

Спустя секунду Вадим увидел перед собой серьёзную морду Ниро, его внимательные глаза. Оказалось, не выдержали ноги, что сидит он на сухих плитах, что, войди любой человек в подъезд, не миновать Вадиму удара дверью по ногам.

Ниро ещё ближе потянулся, положил лобастую башку на колени Вадима.

От собачьего взгляда стало ещё неуютнее. Вадим обнял Ниро. "Погуляли с утречка, называется". Ниро придвинулся боком, чтобы хозяину было удобнее обхватить его. Кажется, пёс тоже чувствовал себя неуверенно.

Внезапная мысль: "И его могут убить" заставила Вадима крепче обнять Ниро и поразмышлять о своём: "Зверя во мне надо бояться, хотя его боится Шептун. Получается, куда ни кинь — везде клин. В университет я, конечно, загляну. Но начинать надо с поиска оружия. Опять какая-нибудь хохма. Оружием может оказаться всё что угодно. Какая-нибудь палочка, наподобие шокера. А интересно, шокер против "кузнечика" сработает? Шокер ты видел только в кино. Глупо даже думать о нём. Ну, попробуем ещё раз получить информацию?"

Чтобы не задеть Ниро, он поднял согнутую в локте руку чуть в стороне. Итак, запястьем к себе, смотрим на линии. Между прочим, кровь с кожи мог бы и стереть. Недовольство собой — от всегдашней привычки к чистоплотности — заслонило попытку узнать насущное.

Вадим невольно улыбнулся. Внешне улыбнуться не получилось: губы были сильно напряжены — он просто почувствовал тепло внутри. И попробовал ещё раз сосредоточиться, упрямо повторяя про себя: "Где мне найти оружие? Где его взять?"

Ничего не происходило. Никаких воспоминаний или удачных мыслей. Кажется, информацию Вадим получил всё-таки неполную.

10.

Когда он с Ниро вышел из подъезда, показалось, что на улице стало темнее. И он машинально взглянул на асфальт. Не дождь ли всё же собрался?

Но асфальт был сухим, светло-серым.

И что-то в нём остановило Вадима. Какое-то мгновенное искажение или движение. Определяясь, Вадим не удержался: "Движение невидимых теней. Торжественный парад прошедших дней, ненужных в череде идущих вдаль. Их ветер, словно лёгкую печаль, сметает с притаившихся дорог…" Он не успел додумать строчку, только рифма завертелась — "продрог", "срок", а внимание уже сосредоточилось на внезапно увиденном.

Это было как вчера. Сидя на скамейке у студенческого кафе, Вадим видел то же самое. С той разницей, что сегодня рисунок неясных теней стал гораздо отчётливее.

Первое впечатление — расплющенная паутина. От центра, увеличиваясь, по часовой стрелке бежал круг за кругом, постепенно пропадая. Именно бежал, потому что Вадим хотел проследить, как растут круги, но почувствовал, что его по этим кругам несёт, всякий раз в конце вышвыривая в бесконечное пространство. Пару раз он упрямо возвращался в центр, старался помедлить и хорошенько разглядеть "пружину". Сдался быстро, едва его замутило от головокружения.

Сдался и взглянул на "пружину" в целом, прикидывая, можно ли пройти по ней, как давеча, когда ещё не подозревал о её существовании, или всё же обойти.

"Пружина" вдруг оказалась перед ним как на ладони, послушная, отчётливо видимая. Серый асфальт растёкся в прозрачное стекло, в которое "пружину" сначала вплавили, а затем протолкнули вниз, так, чтобы она не высовывалась на поверхность. Линии "пружины" уходили в бездонную пропасть странным маленьким лабиринтом.

"Когда я шёл к подъезду, шёл прямо по этой штуке — и ничего не было".

Колеблясь между любопытством и опаской, подстёгиваемый мыслью, что он уже прошёл раз по странному месту, Вадим неуверенно встал в центр "пружины". Ниро спокойно сел рядом и зорко огляделся. Кажется, он-то странности места не заметил.

Ничего не происходило.